Владимир Положенцев - Ноосферные явления

– А разве… с компьютером все в порядке?

– Конечно, только представляешь, запись Аджубы совершенно невероятным образом переместилась в папку, которую я еле нашел.

– Надо же, – прикусил губу Феликс. – Все равно…. Давай сюжет отложим… на пару недель. Я заболел, у меня температура, кажется, под сорок.

– Ты мне сейчас и не нужен, Николаич, я потому и звоню. Флэшку с озвучкой я на твоем столе нашел, сейчас сюжет начну собирать.

«Флэшка! Как же я забыл, голова дырявая!» Прикусил губу, ущипнул себя за ухо, рухнул на диван.

– Так, где точку ставить? – продолжал пытать Юрка.

– Где хочешь, там и ставь. Мне все равно.

– Не грусти, маэстро, выпей водки с перцем и надень шерстяные носки. Завтра утром будешь как огурец. Выздоравливай. Пока!

«Пока, пока, а совет ты дал дельный».

Налил четверть стакана водки, выпил одним глотком. Тамбовская ветчина в горло не полезла. Стало легче. «Провалитесь вы все в кратер Везувия. Надоели, хуже горькой редьки!»

Вновь открыл глаза, когда стемнело. Ополоснул холодной водой мятое лицо. Выдавил на палец зубную пасту, протер зубы и язык. Ментол несколько освежил. Набрал Юрку.

– Чернов, сюжет в программу ставить нельзя, там ошибка.

– В титрах?

– Нет, по смыслу. Ну…. там про Балтийский флот, сигарообразные объекты… Пресс-служба ВМФ возмутиться может.

– Брось, мелочи, с моряками договоримся. И потом, эфирная кассета уже на канале.

– Как? Нельзя ее… забрать?

– Ты что! Скандал будет, телекомпании неустойку выставят. И так договор с каналом на волоске висит. У тебя, скорее всего, все еще температура.

– Значит, эфир в воскресенье?

– Как всегда, если только Останкинская башня опять не сгорит.

Налил себе мадеры. «Что же делать? Разве что, в самом деле, телецентр подпалить?»

Башню поджигать Феликс, конечно, не стал. Уром принял горячий душ, чисто выбрился, с ног до головы облился французским одеколоном, пожевал лавровый лист, чтобы не слышалось перегара, отправился в Останкино. На Ботанической улице, как всегда попал в пробку. Уже несколько лет по обочине узкой дороги прокладывали коммуникации к новому жилому району Марфино.

На этот раз он радовался пробке. Было дополнительное время подумать к кому подойти на Московском канале с необычной просьбой – украсть из видеотеки эфирную бетакамовскую кассету. Для этой миссии Феликс прихватил все имеющиеся средства.

От Владыкина до поворота на улицу Королева тащился 45 минут. На Дубовую рощу, где компания арендовала офис, не поехал, повернул в сторону телецентра, остановился возле ОТРК. В этом здании, которое официально называется АСК-3, Феликс проработал почти 20 лет. Точнее в Главной редакции информации «Первого канала». Теперь редакция переехала в Концертную студию Останкино, отчего информационный корпус телецентра стал выглядеть каким-то безжизненным.

Московский телеканал, на котором выходила в эфир его научно-популярная передача, находился на третьем этаже, в самом конце здания. Знакомых журналистов у Феликса на канале не было. Общались с начальством и относили на эфир кассеты продюсеры.

Но однажды в коридорах ОТРК Бабочкин встретил инженера видеомонтажа, с которым вместе работали на Новостях. Как его звали, Феликс не помнил – то ли Сережа, то ли Гена, но кличка из памяти не стерлась – Хромой. Почему, не понятно, на ногу монтажер не западал. Пожали друг-другу руки, из вежливости поинтересовались как дела. Гена-Сережа махнул рукой: «На Московском канале работаю, денег мало, творчества – ноль».

Найти того монтажера и решил Феликс. Рядом с АСК-3 припарковаться сложно даже ночью, а тут повезло, место для машины нашлось прямо напротив входа. Вышел из машины, нажал на брелок сигнализации. Сработала, хотя обычно из-за излучения башни процедура эта затягивалась.

Феликс не раз замечал, если везет сразу, потом удача не отворачивается. Нужный ему Сережа-Гена топтался возле турникетов проходной, болтал с полицейским. Монтажер был небрит, в мятых джинсах, видимо после удачно проведенного вечера. Пахло от него портвейном и кислой капустой.

– Привет! – Бабочкин ухватил видеоинженера за локоть. – Как здоровье жены, Гена?

– Я не замужем, – испуганно обернулся монтажер, – то есть не женат. И я Петя. Оставьте локоть. Вчера поскользнулся на арбузной корке.

– Да, бахчевые культуры нам не товарищи, пойдем лучше выпьем ячменного пива.

Петя согласился сразу, не досказав милиционеру какую-то байку, пошел вместе с Феликсом к «Розовой свинье». Так останкинцы называют ресторанчик «Твин-пикс» в Дубовой роще, где у входа стоит большая надувная розовая свинка.

Заказав два светлых пива, Бабочкин предложил монтажеру сигарету, но тот отказался, сказав, что бросил курить месяц назад. Феликса всегда настораживали люди, которые от чего – то резко отказываются, даже от дурных привычек.

Бабочкин не стал ходить вокруг да около:

– Моя научно-популярная передача не должна выйти в эфир. Нужно ликвидировать эфирную кассету.

А Петя не стал задавать лишних вопросов:

– Задача сложная. Эфирные «мастера» хранятся в видеотеке на отдельной полке, незаметно к ним не подберешься. А изымать кассету нужно за час до эфира, тогда не успеют сделать копию с диска.

– Правильно мыслишь, – похвалил Феликс.

– А то! Сто лет в эфире, – гордо расправил плечи Петя и все же поинтересовался, – там что, порнуха?

– Что-то в этом роде. В принципе, кассету можно просто размагнитить и вернуть на полку. Вряд ли редакторы отсматривают программы до эфира.

Петя залпом выпил пиво, многозначительно постучал по фужеру, мол, давай еще.

– Все равно, в видеотеку придется заходить несколько раз, а это явный шанс засветиться.

Позвав официанта, Феликс вновь похвалил видеоинженера, на этот раз за осторожность.

– Есть предложения?

– Сто лет в эфире. Требуется «зарубить» всю передачу или отдельный сюжет?

– Сюжет.

– На какой минуте он пойдет?

– Уточню у режиссера.

Бабочкин начал догадываться, куда клонит монтажер. В нужное время в эфирной аппаратной можно вытащить какую-нибудь заглушку и в эфире будет дыра. Это, конечно, скандал, к тому же бракованную часть могут и повторить, хотя вряд ли. Однако свои опасения Бабочкин озвучивать не стал, «не мое дело», сразу поинтересовался финансовой стороной вопроса.

Монтажер Петя осушил очередной фужер пива, не удержался, икнул.

– Лишнего не возьму, но, сам понимаешь, придется подключать соратников.

– Надеюсь, надежных.

– Сто лет в эфире. Две тысячи рублей. Европейских, конечно, половину сейчас.

«А будь, что будет, останавливаться поздно». Озираясь по сторонам, Феликс передал под столом купюры Европейского союза. Потом записал номер Петиного мобильника.