Валерий Михайлов - Всех, кто купит эту книгу, ждет удача

– Никуда не надо сообщать.

– А как же труп в доме?

– Никак. Пока ты разговариваешь, ходишь… никто ничего не поймет. Ты, главное, не болтай. Хорошо?

– Хорошо, – не стал я с ней спорить.

– Так с чего ты взял, что ты умер? – спросила Валя, когда я разлил свежезаваренный чай по чашкам.

– Ни с чего. Я просто понял, что мертв.

– И тебя не смущает, что ты говоришь, ходишь, пьешь чай?

– Это все объяснимо.

– Понятно… Но должны же быть у тебя какие-то основания так считать?

– А какие у тебя основания считать, что ты – это ты?

– Ну, не знаю… А кто?

– Вот именно. Ты просто знаешь, что ты – это ты, и все. А все основания – это пустые рационализации. Так и я просто знаю, что я мертв.

– Похоже, спорить с тобой бесполезно, – решила Валя.

– Это потому, что я прав.

– Ладно, ты, может быть, и умер, а я еще жива и хочу спать. Пошли в постель.

– А тебя не смущает наличие трупа в постели?

– Тебя что ли?

– Ну да. А кого еще?

– Пошли спать.

Валя решила твердо стоять на позиции отрицания, и мне ничего не оставалось, как подчиниться. Ее упрямство и раньше отличалось несгибаемостью, а сейчас, после моей смерти…

Вздохнув, я поплелся вслед за Валей в постель. По дороге мне пришло в голову, что на моем месте спокойно лежать намного естественней и логичней, чем бродить по квартире и спорить с женой. Эта мысль, как говорят гадалки, мое сердце и успокоила.

Уснул, если это слово ко мне теперь применимо, я быстро, и даже видел какие-то дурацкие сны. Разбудил нас с Валей традиционный утренний будильник. При жизни я каждый раз подрывался по этому сигналу и начинал совершать на скорость одну и ту же нелепую последовательность действий, которая заканчивалась моим возвращением с работы. Решив, что смерть избавила меня от необходимости работать, я почувствовал себя счастливым человеком. Уже только ради того, чтобы никогда больше не идти на работу, стоило умереть. Дождавшись, когда Валя отключит будильник, я перевернулся на другой бок и приготовился спать, как минимум, до появления официальных лиц, которые должны будут констатировать мою смерть. У Вали по этому поводу было совершенно противоположное мнение.

– А ты чего вылеживаешь? – спросила она, видя, что я не собираюсь вставать. – Хочешь опоздать на работу?

– Какая работа, милая, – принялся я в очередной раз терпеливо объяснять, – я же умер.

– Ну и что?

– Мертвые не работают.

– Как знаешь, – ответила на это она, и в ее голосе нетрудно было заметить холод и недовольство.

Валюша отправилась завтракать, я же, как и положено уважающему себя покойнику, остался безмолвно и с достоинством лежать там, где меня застала смерть… Хрена с два! Вместо этого я, как последний живой подкаблучник, бросился вслед за ней. Я сел рядом за стол и уставился на нее должно быть собачьими глазами.

– Ну что тебе? – раздраженно спросила она.

– Валюша, милая… Я понимаю почему ты не желаешь принять очевидное, но работа… Как я туда явлюсь? Что обо мне подумают люди?

– А мне плевать, что о тебе подумают люди. Но если ты на работу не явишься, тебя выгонят, и тогда не только прощай шуба, но и прощай машина, и вообще все прощай. Ты этого хочешь?

Мы как раз собирались после работы поехать купить Валюше шубу. А еще мы недавно взяли в кредит машину, исключительно с расчетом на мою зарплату, без которой…

– Но я же умер!

– И что?

Ее холодное «и что» заставило меня растеряться.

– Иди на работу, и не вздумай никому ничего такого ляпнуть. Ты понял?

А что тут было не понять? Конечно, логика и здравый смысл были на моей стороне, но у Вали был намного более грозный аргумент: ей было наплевать и на логику, и на здравый смысл, и вообще на все мои аргументы. Короче говоря, мне ничего больше не оставалось, как быстро одеваться и мчаться на работу. На завтрак у меня уже не было времени, и разве мертвым положено завтракать?

На работу я примчался в самый последний момент. Едва я сел за стол и включил компьютер, позвонил шеф.

– Как доклад? – спросил он.

– В электронном виде готов.

– Перешли его мне и сам дуй сюда.

– Понял.

– Чего-то ты сегодня какой-то всклокоченный, – заметил шеф, после того, как мы обменялись приветствиями и сели он в свое кресло, а я в кресло для посетителей.

– Это потому, что я ночью умер, – вырвалось у меня.

– В смысле? – спросил он и как-то странно на меня посмотрел.

– В самом, что ни на есть прямом, – признался я.

– Надеюсь, это не отразится на сегодняшнем совещании? – немного нервно спросил он.

– Нисколько.

– Вот и хорошо, – успокоился он, – только приведи себя для начала в порядок.

– У меня будильник сломался, поэтому я вот так… – зачем-то соврал я.

– Ладно, готовься к совещанию. Да, и не ляпни там ничего такого. Руководство подобный юмор не любит.

– Это само собой, – поспешил я заверить шефа. – Что я не понимаю, что ли…

– Вот и хорошо, что понимаешь.

Разговор был окончен, и я отправился к себе. Надо было приводить доклад в надлежащий бумажный вид. Я всегда ненавидел и никогда не умел оформлять красиво свои работы, за что страдал сначала в школе, потом в институте, а потом и на работе. До тех пор, пока я не стал неофициальным замом шефа и не смог перекладывать эту и другие головные боли на плечи неофициально подчиненных. Оформлением моих докладов у нас традиционно занималась Леночка – миловидная, хоть и полноватая брюнетка околотридцатилетнего возраста. Ее стол располагался рядом с моим.

– Леночка. Нужно оформить все к сегодняшнему совещанию, – поставил я перед ней задачу.

– Сделаю, – ответила она.

Наверно, стоит сказать несколько слов о своей работе. Работал я менеджером среднего звена в ростовском филиале московской фирмы, торгующей мебельной фурнитуры. Наш отдел в составе пяти человек занимал комнату на втором этаже одного из цехов производящего в годы советской власти металлолом завода. При перестройке завод благополучно стал, и его помещение, словно крысы, оккупировали кооператоры. А потом, когда эпоха челноков и не состоящих на госслужбе бандитов канула в лету, территорию завода выкупила наша фирма. Цеха превратились в склады, а в помещениях бывших «отделов» и заводоуправления разместили менеджмент.

Нашему отделу досталась комнатка как раз на пять столов. Обычное совковое помещение, как в каком-нибудь БТИ или собесе. Водоэмульсионка, линолеум… Окно, правда, металлопластиковое. На подоконнике несколько цветков в горшках – это вотчина Леночки.

Ну и мы: я, Леночка, Виталий Иванович, Юра и Максим Петрович.

Леночка была трагически замужней матерью двух дочерей. Обычно она прятала свою трагичность за неубедительной улыбкой на милом лице с по-собачьи печальными глазами. Мужу она мстила, самозабвенно раздвигая ноги перед практически каждым желающим. Как-то раз, выпив водки на каком-то корпоративе, она слишком откровенно излила мне душу. Я этим не воспользовался. В результате мы стали хорошими взаимовыгодными друзьями. Она периодически мне исповедовалась, а в благодарность за это помогала, чем могла. Сослуживцы считали нас любовниками, но этого между нами не было ни разу.