Артур Мусин - Последний Ангел

Еще вчера проверил по карте, куда именно нужно прибыть. Это здание круглосуточного магазина, где торгуют алкоголем. Минут тридцать пешком от моего дома. Я знаю, что выходить рано, но оставаться в квартире уже просто нет сил, к тому же запасы провианта кончились еще часов шесть назад. Желудок жалобно урчит, но я слишком взвинчен, чтобы есть.

Одеваться стараюсь как можно медленнее. С астрономической неспешностью натягиваю черные джинсы, темно-синюю, почти черную, толстовку и черную куртку. Несмотря на теплые майские деньки, ночью все еще прохладно.

Время только-только перевалило за четыре утра, а я уже преодолел половину пути до магазина. В предрассветном воздухе слабо растворены самые отчаянные гуляки, едва ощущающие асфальт под ногами, запах дешевых духов, перегара и первой влюбленности.

Нужный магазин – одноэтажная пристройка к жилому дому. Простые стеклянные витрины, пластиковые двери, уставшая продавщица, сонный охранник и пара пьяных парней, все никак не способных остановиться.

Я точно знаю, что через сорок минут кто-то умрет, но почему-то нет ни беспокойства, ни тревоги. Есть только любопытство, даже азарт: кто именно сейчас уйдет? Те двое пьяных пареньков, симпатичная продавщица или охранник? Сам себе противен, но ничего не могу поделать с непослушно мечущимися мыслями. Они носятся, словно сорвались с цепи, дерутся за мое внимание и в отчаянии бьются о черепную коробку. Но все они не о том. Должен же я хотя бы попытаться предотвратить гибель людей.

Тихонько тяну на себя пластиковую дверь. По магазину прокатывается звон колокольчиков, и все четверо: высокая тощая продавщица, быковатый охранник и вороватого вида пареньки – оборачиваются в мою сторону, но тут же, как по команде возвращаются к своим делам. Крашеная блондинка с неправильными чертами лица режет ценники, охранник с бычьей шеей и лысой головой краем глаза следит за двумя покупателями, а те никак не могут решить, что им приобрести на последнюю сотку – водки или пива.

Не нахожу ничего лучше, чем просто рассматривать витрину. Море алкоголя с красивыми этикетками, манящими и гордыми названиями. Сам я к алкоголю холоден. Закуски из мяса и рыбы, огромный выбор табачных изделий…

Время приближается к пяти утра. Пока я терся в магазине у прилавка, между накачанным охранником и двумя пьяными парнями назрел конфликт. Он наотрез отказывался одолжить им 50 рублей. Те, в свою очередь, отступать не собирались. Против брони охранника не помогали ни угрозы «деловыми друзьями», ни жаргон, ни просьбы. Так ничего и не добившись, они купили бутылку дешевой водки и ушли.

Часы над одним из прилавков показывали 4.57. Кто-то должен вот-вот умереть. Кто? Скорее всего, те двое. Вероятность, что именно они влипнут в какую-нибудь историю, очень велика. Немного поразмыслив, я решаюсь выйти из магазина.

На улице уже посветлело. Двое парней в спортивных костюмах стоят у магазина и курят. Странно, на меня они практически не обращают внимания, словно не видят.

Один из них, выше и наглее, что-то замечает в ближайшем дворе и окликает своего друга. На дорогу выходят две молодые девочки лет шестнадцати. Судя по одежде, они собрались в поход или в подобное место: на них кроссовки, простые потертые джинсы и растянутые кофты, явно с чужого плеча. За плечами – небольшие рюкзаки. Обе брюнетки. Одна из них чуть повыше, пухленькая, с добрыми карими глазами и милыми ямочками на щеках. Вторая выглядит более строго и взросло, несмотря на юный возраст и задорно вздернутый носик.

Яркой вспышкой в мозгу вспыхивает предчувствие – именно эти девочки сейчас погибнут. Хочу сорваться к ним навстречу, закричать, предупредить, но не могу даже сдвинуться с места. Неведомая сила вкрутила меня в асфальт, прибила невидимыми гвоздями.

Пьяные парни внаглую пристают к этим малолеткам, испуганные девочки потихоньку отходят назад, к своему подъезду, что-то робко отвечают. Пухленькая начинает реветь и умолять не трогать. Один из парней объясняет, что для этого нужно сделать девочкам. Девушка пониже, не вынеся оскорблений, бьет здоровяка ладонью, неумело, наотмашь, но я слышу звонкую пощечину.

А я только могу бессильно рычать и сжимать челюсти до хруста.

Парень, которому досталась пощечина, резко взмахивает левой рукой, и по животу этой молодой хрупкой девочки расползается кровавое пятно. Пьяный, ничего не соображающий, он так же спокойно ударяет вторую девочку рукоятью ножа в висок.

По серой кофте и серому асфальту расползаются кровавые пятна, безобразные и неровные.

Кожей я чувствую, как нагреваются скрижали. Девушки умирают. Им нет и восемнадцати, а они уже умирают. Мне двадцать один, а я стою живой и ничего не могу с этим поделать. Ничего. В груди жжет то ли от горечи, то ли от скрижалей. Сердце проламывает ребра, крови в мозг поступает столько, что она сейчас хлынет из глаз вместо слез.

Обессилев от напора собственных эмоций, я падаю на колени. По моим щекам катятся слезы, и я невольно их стираю тыльной стороной ладони. На светлой коже остаются алые разводы. Это кровь. Я и в самом деле плачу кровью. Лучше бы я умер в тот день, когда получил от Кавена пулю.

Горячие капли обжигают тыльную сторону ладони, холодные пальцы ласкают саму ладонь. Удивительный контраст. Все мое существо сейчас сконцентрировано в правой руке. Влажная кожа ощущает легкую дрожь чужих тонких пальцев и мерные удары теплых капель. Крупные и горячие, они падают редко, растекаясь по моей коже. Кап, дрожь рук, всхлип, кап, всхлип, дрожь, вздох, кап….

– Вик, дорогой, – ласкает уши мягкий, нежный голосок.

Аня. Интересно, что она здесь делает? И где это – здесь. Надо бы открыть глаза. Но это кажется нереально трудным. Веки теперь словно из толстого свинца, а сил совсем нет. Пробую пошевелить пальцами. С большим трудом указательный сдвигается на пару миллиметров. Простое движение вызывает фонтан боли в мышцах и новую порцию всхлипов.

Немного поразмыслив, решаю прекратить попытки прийти в себя. Сил совсем нет. Едва пробудившееся сознание вновь угасает.

– Вик, Вик. К тебе пришли.

Резко распахиваю глаза и тут же закрываю. Яркий солнечный свет бьет в сетчатку с силой тарана. За те полсекунды, что глаза были открыты, я успел понять, что лежу на своей кровати. На краешке постели сидит Аня – именно она держала мою руку, обильно поливая слезами. В дверном проеме застыла Оленька, одетая почему-то в медицинский халат.

– Кто пришел? – едва хватает сил выдавливать слова.

– Доктор. Говорит ее из милиции прислали.

– Аня, позвольте, я осмотрю его, а вы пока приготовьте горячего кофе, ему нужно взбодриться.

Слышу, как выходит Аня, и Оленька подходит к кровати. Интересно, она сейчас улыбается или нет?