Артур Дойл - Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул (сборник)

– Ну, что скажете? – спросил Челленджер.

– Это, без сомнения, довольно любопытная формация, – сказал я, – но я далеко не геолог, чтобы заметить в ней что-то примечательное.

– Примечательное?! – повторил он. – Да это уникально! Невообразимо. Никто на земле даже не мечтал о такой возможности. Взгляните теперь дальше.

Когда я перевернул страницу, у меня невольно вырвался возглас удивления. Там на весь лист было изображено самое необыкновенное существо, какое мне когда-либо приходилось видеть. Это напоминало сон курильщика опиума, некое бредовое видение. Голова у чудища была птичьей, тело – как у раздувшейся ящерицы, стелившийся сзади хвост имел направленные вверх шипы, а искривленную спину венчала высокая зазубренная кайма, напоминавшая дюжину петушиных бородок, расположенных друг за другом. Перед существом стояла абсурдно крошечная фигурка рассматривавшего его человека, – пигмея или карлика.

– Итак, что вы скажете об этом?! – воскликнул профессор, с видом триумфатора потирая руки.

– Какое-то гротескное чудовище.

– Но что же заставило Уайта нарисовать такое животное?

– Полагаю, злоупотребление джином.

– И это единственное предположение, на которое вы способны?

– Да, сэр. А каково ваше объяснение?

– Самое очевидное: это животное действительно существует. Рисунок сделан с натуры.

Если бы не были так свежи воспоминания о том, как мы с профессором катились кувырком с парадного крыльца, я бы обязательно расхохотался.

– Несомненно, несомненно, – торопливо сказал я, как человек, потакающий фантазиям слабоумного. – Признаюсь, однако, – добавил я, – что меня несколько озадачивает крошечная человеческая фигурка. Если бы это был индеец, рисунок можно было бы рассматривать как свидетельство существования в Америке некой расы пигмеев, хотя по внешнему виду человек напоминает европейца в широкополой шляпе от солнца.

Профессор засопел, как разозленный буйвол.

– Вы действительно перешли все возможные границы, – сказал он. – Мои представления о пределах возможной тупости несказанно раздвинулись. Умственный парез! [41]Поразительная инертность мышления! Потрясающе!

Его замечания были слишком смехотворны, чтобы разозлить меня. На самом деле это было просто бессмысленной тратой энергии, поскольку, если бы вы решили разозлиться на этого человека, вам пришлось бы находиться в таком состоянии постоянно. Поэтому я довольствовался лишь усталой улыбкой.

– Меня просто поразило, что человек такой маленький, – сказал я.

– Да посмотрите же сюда! – вскричал профессор, перегнувшись через стол и тыча толстой волосатой сосиской своего пальца в рисунок. – Видите это растение позади животного? Полагаю, что вы приняли его за одуванчик, брюссельскую капусту или нечто в этом роде. А это слоновая пальма [42], они достигают пятидесяти или даже шестидесяти футов в высоту. Неужели вы не понимаете, что Уайт поместил здесь человека умышленно? Он не мог на самом деле стоять перед этим зверем, когда рисовал его. Художник изобразил здесь себя, чтобы дать представление о масштабе. Ростом Мейпл Уайт был, скажем, чуть более пяти футов. А дерево в десять раз выше его, чего и следовало ожидать.

– Черт побери! – воскликнул я. – Значит, вы думаете, что это чудище было… Тогда его логово должно быть больше, чем вокзал Чаринг-Кросс!

– Если здесь нет некоторого преувеличения, то это действительно вполне взрослый экземпляр, – с довольной улыбкой согласился профессор.

– И тем не менее, – с жаром продолжал я, – нельзя же отбрасывать весь предыдущий опыт человечества на основании какой-то зарисовки. – Я пролистал остальные страницы и убедился, что там больше ничего подобного не было. – Одного рисунка какого-то странствующего американского художника, который мог сделать ее под влиянием гашиша или во время приступа лихорадки, или просто потакая капризам своего нездорового воображения. Как человек науки вы не можете занимать такую шаткую позицию.

Вместо ответа профессор снял с полки книгу.

– Это великолепная монография моего талантливого друга Рея Ланкастера! [43]– торжественно сказал он. – Здесь есть одна иллюстрация, которая, несомненно, вас заинтересует. Ага, вот она! Надпись под ней гласит: «Возможный внешний вид стегозавра [44]– динозавра [45]юрского периода [46]. Задняя нога в два человеческих роста». Ну, что вы на это скажете?

Он протянул мне открытую книгу. Взглянув на рисунок в ней, я вздрогнул. Это восстановленное по найденным останкам животное из давно ушедшего мира удивительно напоминало эскиз неизвестного художника.

– Это на самом деле поразительно, – сказал я.

– Но вы по-прежнему не признаете это решающим доводом?

– Конечно, это может быть простым совпадением, либо американец видел подобного рода картинку ранее и сохранил ее в памяти. И она всплыла в сознании человека с нарушенной психикой.

– Очень хорошо, – снисходительно сказал профессор, – на этом мы пока остановимся. А сейчас я попрошу вас взглянуть вот на это. – Он протянул мне кость, о которой уже рассказывал как о части имущества погибшего. Она была длиной примерно шесть дюймов, чуть толще моего большого пальца, со следами высохшего хряща с одной стороны.

– Какому известному вам существу принадлежит эта кость? – спросил профессор.

Я внимательно осмотрел ее, пытаясь оживить свои полузабытые познания из этой области.

– Это может быть очень толстая человеческая ключица, – предположил я.

Мой собеседник снисходительно замахал руками.

– Ну что вы! Человеческая ключица изогнута, а эта кость – прямая. На поверхности имеется глубокая выемка, указывающая на то, что здесь проходило мощное сухожилие, которое не может иметь к ключице никакого отношения.

– Тогда вынужден признаться: я понятия не имею, что это такое.

– Вам не стоит стыдиться своего невежества; не думаю, что во всем Южном Кенсингтоне [47]найдется хоть один человек, который сможет ответить на этот вопрос. – Челленджер вынул из небольшой коробочки еще одну косточку, величиной с боб. – Насколько я могу судить, эта человеческая кость является аналогом той, которую вы сейчас держите в своих руках. Это должно дать вам некоторое представление об истинных размерах животного. По остаткам хряща вы можете видеть, что это не ископаемый образец, а довольно свежий. Что вы скажете на это?

– Возможно, слон…

Лицо профессора болезненно скривилось.

– Помилуйте! Какие слоны в Южной Америке?! Сейчас даже в школах-интернатах дети знают…

– Ладно, – прервал я его, – тогда какое-то другое крупное южноамериканское животное – тапир, например.

– Можете мне поверить, юноша, что в своем деле я – человек сведущий. Такая кость не может принадлежать ни тапиру, ни какому-либо другому животному, которое известно зоологии. Это кость очень большого, очень сильного и, судя по всему, очень свирепого животного, которое действительно существует в природе, но до сих пор так и не попадалось на глаза ученым. Это вас все еще не убедило?