Артур Дойл - Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул (сборник)

Начало нового этапа пути было отмечено неуместной ссорой между двумя нашими старыми перечницами. С того момента, как к нам присоединился Челленджер, он раздавал указания всей нашей команде, к явному неудовольствию Саммерли. Теперь же, когда Челленджер в очередной раз отдал распоряжение своему коллеге-профессору (велев ему нести барометр-анероид [83]), ситуация достигла критической точки.

– Могу я узнать, сэр, – сказал Саммерли, едва сдерживаясь, – кто вы, собственно, такой, чтобы тут командовать?

Челленджер рассвирепел и бросил на него испепеляющий взгляд.

– Я, профессор Саммерли, руководитель этой экспедиции.

– Вынужден сообщить вам, сэр, что не признаю за вами этого права.

– Неужто? – Челленджер с подчеркнутым сарказмом неуклюже поклонился. – Тогда, возможно, вы укажете мне мое место в команде?

– Да, сэр. Вы – человек, чьи утверждения подвергли сомнениям, и наш комитет находится здесь как раз для того, чтобы проверить их. Вы, сэр, сейчас идете с вашими судьями.

– Ну что же, – сказал Челленджер, усаживаясь на борт одного из каноэ. – В таком случае вы, разумеется, должны сами выбирать дорогу, а я не торопясь буду следовать за вами. Если я не главный, как же я могу вас вести?

Слава Богу, там находились два здравомыслящих человека – мы с лордом Джоном, – которые не позволили всем нам вернуться в Лондон с пустыми руками из-за вздорности и несдержанности наших просвещенных профессоров. Чтобы успокоить их, нам пришлось долго спорить, объяснять и упрашивать. В конце концов презрительно усмехающийся Саммерли с трубкой в зубах пошел впереди, а ворчащий Челленджер вперевалку последовал за ним. В то же время фортуна улыбнулась нам, и мы с лордом Джоном выяснили, что оба наших ученых мужа были крайне невысокого мнения о докторе Иллингуорте из Эдинбурга. С того самого момента это стало нашим единственным спасением, и теперь стоило возникнуть какой-либо напряженной ситуации, как мы тут же невзначай упоминали имя этого шотландского зоолога, после чего оба профессора заключали временное перемирие на почве совместного презрения и неприятия по отношению к общему конкуренту.

Двигаясь цепочкой вдоль берега протоки, мы вскоре обнаружили, что она сужается до ручья, а затем и вовсе теряется в похожей на губку зеленой трясине огромных болот, в которую мы стали проваливаться по колено. Здесь кружили жуткие тучи комаров и других самых разнообразных летающих паразитов, поэтому мы несказанно обрадовались, когда смогли снова ступить на твердую землю и по суше среди деревьев обойти эту смертоносную трясину, над которой, напоминая звуки органа, громко гудели несметные полчища насекомых.

На второй день после того как мы оставили наши каноэ, характер местности изменился. Путь теперь постоянно шел вверх, и по мере нашего подъема лес редел и терял свое тропическое изобилие. Громадные деревья, растущие в пойме Амазонки, сменились островками кокосовых пальм с густыми зарослями кустарника между ними. Над полянами раскидывали свои изящные листья маврикийские пальмы. Мы постоянно двигались строго по компасу, и несколько раз, когда мнения Челленджера и двух наших индейцев относительно направления расходились, мы, если процитировать слова негодующего профессора, «предпочли довериться обманчивому инстинкту необразованных дикарей, а не совершеннейшему продукту современной европейской культуры». То, что мы поступили правильно, выяснилось на третий день пути, когда профессор Челленджер признался, что узнает некоторые ориентиры, запомнившиеся ему по предыдущему путешествию, и в одном месте мы действительно натолкнулись на четыре закопченных огнем камня, указывавших, что когда-то здесь был разбит лагерь.

Дорога по-прежнему шла в гору, и нам пришлось преодолевать усеянный камнями склон, на что у нас ушло два дня. Растительность вокруг снова изменилась, и теперь нам встречались только слоновые пальмы с растущими на них в изобилии прекрасными орхидеями, среди которых я уже научился различать редкую Nuttonia Vexillaria , а также великолепные розовые и алые соцветия орхидеи Катлеи и одонтоглоссума. Время от времени нам попадались неглубокие расщелины с текущими в них ручьями с галечным дном и укрытыми папоротником берегами; таким образом, каждый вечер у нас было прекрасное место для ночлега где-нибудь на каменистом берегу ручья, а стайки маленьких рыбок с синей спинкой, размером и формой напоминавшие нашу английскую форель, обеспечивали нам изысканный ужин.

На девятый день нашего пути, когда мы, по моим подсчетам, преодолели примерно сто двадцать миль, деревья стали попадаться все реже и реже, пока не сменились кустарником. Кустарник вскоре перешел в заросли бамбука, которые были настолько густыми, что пройти сквозь них можно было, только прорубая себе путь мачете [84]и томагавками наших индейцев. Это был очень тяжелый день: преодолевая препятствие, мы продвигались с семи утра до восьми вечера, сделав всего два привала по одному часу. Трудно себе представить что-либо более монотонное и изматывающее, потому что даже на самых открытых участках я видел не более чем на десять-двенадцать ярдов, тогда как бóльшую часть времени обзор был ограничен спиной лорда Джона и желтой стеной зарослей на расстоянии фута по обе стороны от меня. Сверху пробивались узкие, как лезвия, лучи солнца, а в пятнадцати футах над нашими головами на фоне ярко-синего неба раскачивались верхушки бамбука.

Я не знаю, какие существа населяют эту чащу, но несколько раз мы слышали, как совсем недалеко от нас прокладывали себе путь какие-то большие и тяжелые животные. По издаваемым ими звукам лорд Джон сделал вывод, что это какие-то дикие парнокопытные. Только к вечеру мы наконец выбрались из бамбуковых зарослей и тут же разбили лагерь, изможденные бесконечным переходом.

На следующий день ранним утром мы были уже на ногах; оказалось, что характер местности снова изменился. Позади нас стояла стена бамбука, заканчивающаяся так резко, словно она отмечала собой границу течения реки. Впереди простиралась открытая равнина с отдельными островками древовидных папоротников; она постепенно поднималась и заканчивалась длинным гребнем, напоминавшим спину кита. Его мы достигли к полудню и обнаружили за ним неглубокую долину, которая, также с плавным подъемом, вела к невысокой горе, закруглявшейся на фоне неба. Когда мы преодолели первую линию холмов, произошел случай, который может иметь большое значение. А может и не иметь.

Профессор Челленджер, который вместе с двумя местными индейцами находился в авангарде нашей группы, внезапно остановился и возбужденно стал показывать нам вправо. Посмотрев туда, мы увидели, как на расстоянии примерно мили от нас нечто, похожее на большую серую птицу, медленно взмахнуло широкими крыльями и, низко скользя над землей, полетело в противоположную сторону, пока не скрылось среди древовидных папоротников.