Сергей Изуграфов - Смерть на Кикладах

– С допросом все в порядке, – подтвердил инспектор. – Я даже удивлен той перемене, которая произошла в подозреваемом. Он стал совершенно другим человеком, ответил на все мои вопросы, все время улыбался. Сейчас ему принесли вещи, я передал, не беспокойтесь. Когда я выходил от него, мне показалось даже, что он что-то весело напевал. Что такое вы с ним сделали?

– Это не я, – добродушно рассмеялся Алекс. – Эти чудеса творит любовь, мой дорогой инспектор. И все благодаря вам!

– Не слишком ли вы обнадежили Димитроса, ведь дело еще не закончено? – осторожно спросил инспектор уголовной полиции.

– Я уверен, что он не убивал. Я смогу это доказать, – твердо произнес Алекс. – И, кстати, о деле. Мне необходимо, чтобы вы сфотографировали нож и прислали фото мне сейчас. Да, орудие убийства. Мне необходимо проверить одну версию. Огромное вам спасибо, инспектор, жду.

Положив трубку, он аккуратно разложил на столе пакеты с ножами по порядку возрастания номеров комнат, из которых он их забрал. Все десять. А комнат – одиннадцать. Отсутствовал нож из комнаты убитого. На первый взгляд, все логично. Извлеченный из спины убитого, он должен быть в сейфе у инспектора уголовной полиции вместе с другими вещественными доказательствами.

Именно так думал и Смолев, пока не стал внимательно разглядывать нож для писем из комнаты Марии. Айфон издал характерную трель, предупреждая о полученном сообщении. Момент истины, – Смолев затаил дыхание, открывая фотографию ножа. Да, так и есть. Он оказался прав. В этот момент в его голову пришла еще одна мысль. Он снял трубку телефона и набрал номер ресепшн.

– Катя, – спросил он по-русски. – Ты уже вернулась?

– Да, босс! – весело ответила горничная. Из трубки доносилась какая-то отчаянная возня и смех. – Костас пришел меня навестить. Я нужна? Мы можем подойти!

Ни в коем случае, подумал Алекс. Я от этой пары веселых сурикатов с ума сойду.

– Нет, оставайся на посту, – распорядился он. – Но ответь мне на вопрос. Помнишь штопор, что был у тебя в кармане?

– Конечно, – удивленно ответила горничная. – Он из шестого номера. Но жильцы съехали сегодня утром, и он пока не нужен.

– Да, да, это я помню, – нетерпеливо ответил Алекс. – Но как по штопору ты определила, что он именно из шестого номера, а не из девятого или первого? Они же все одинаковые – или нет? Ведь ты не видела, кто его оставил?

– Одинаковые, конечно. Так по номеру и определила, – непонятно ответила Катерина.

– Какому еще номеру? Они что, подписаны? – неожиданно дошло до Алекса.

– Ой, босс, ну конечно! Все вещи из номеров для гостей помечены, иначе горничная бы ноги сбила, обходя все номера, чтобы узнать, где именно не хватает штопора. А так посмотрел на гравировку, и все понятно. Это еще старый хозяин придумал, очень удобно. А вы не знали?

– Я не знал, – медленно ответил Алекс. – И еще вопрос: куда обычно на вилле складывают старые вещи? Есть какой-то склад? Куда Димитрос мог отнести коробку со старыми письменными приборами?

– Так мы с вами там были, Алекс, – ответила горничная. – Ой, ну как же! Помните, когда навещали садовника? Там есть сарай, он там инвентарь держит, инструменты. Туда же мы все и сносим; он это как-то приспосабливает для своих нужд в саду или сам выбрасывает; так уж заведено.

– Ясно, – помолчав, ответил Смолев.

– Что-нибудь еще, босс? – бодро спросила девушка. Было слышно, как кто-то скачет вокруг нее и топает ногами.

– Не разнесите виллу на пару с Костасом, – пробурчал Смолев.

– Ни-ког-да! – весело рассмеялась Катерина и положила трубку.

Смолев медленно и задумчиво положил телефонную трубку на рычаг. Ну, что ж. Пора узнать правду. Он прислушался к себе и с удивлением обнаружил внутреннее замешательство, словно правда могла оказаться неприятной и горькой для него самого. Его охватило плохое предчувствие. Поэтому он бессознательно медлил, зачем-то выдвигая и задвигая подряд все ящики письменного стола, делая вид, что разыскивает лупу, которая лежала прямо перед ним на столе в подставке для письменных принадлежностей. Долго зачем-то перекладывал пакеты с ножами с места на место. Тянул время. Достал, разгладил руками листок со списком оборудования для лаборатории, сфотографировал и отправил сразу фото Виктору Манну. Вслед отправил ему же пару сообщений. Все. Тянуть время дальше поводов больше не было. К черту, подумал он, разозлившись на себя: в конце концов, надо делать дело. А любое дело надо доводить до результата, как бы тебе не было тошно. Взялся – делай. Не можешь – не берись. И не корчи из себя институтку. Он решительно взял в руку лупу и внимательно осмотрел каждый нож по очереди. Повторив эту процедуру дважды, он отложил один пакет в сторону, положил лупу в подставку, поднялся из-за стола и вышел на балкон.

Глядя на лазурную гладь моря, он думал о том, что и здесь, похоже, на прекрасных греческих островах не видать ему ни спокойствия, ни безмятежности. Теперь всю оставшуюся жизнь он будет мучиться угрызениями совести и жалеть о том, что должен будет сейчас сделать. Этот мучительный выбор между своими желаниями и долгом ему приходилось делать в жизни много раз. И страдать потом, глубоко переживая о случившемся. Он вдохнул морской воздух полной грудью, постоял еще пару мгновений, потом вернулся в комнату, взял айфон, отправил Виктору Манну короткое сообщение: «Я нашел его. Приезжай», – захватил со стола пакет с ножом с большой цифрой «7» на стикере и через пару минут уже стучал в дверь синьора Карлоса Мойи.

« – Возмездие все же есть, – глухо сказал он. – Есть.

За каждую каплю крови, за каждую слезу. Не теперь,

так завтра. Не самому, так потомкам. Их суд или

суд совести – возмездие есть. Оно не спит…

И никому не убежать.

И я уверен, и это дает мне силу жить!»

Когда синьор Карлос открыл Алексу дверь и они встретились взглядами, испанец помедлил, понимающе улыбнулся. Без всяких вопросов, отступив в сторону, жестом пригласил Алекса войти, потом плотно закрыл дверь и запер ее на ключ.

– Не хочу, чтобы нам помешали, – сказал он в ответ на вопросительный взгляд Алекса. – Проходите и присаживайтесь, мой друг! Предлагаю вам подкрепить силы бокалом хорошего вина. Разговор у нас, похоже, будет долгим. Это испанское, настоящее «Rioja», из волшебного сорта Темпранильо и отличный год! Мне вчера прислали с материка две бутылки. Кстати, одна как раз предназначалась вам. Видите, на столике – два бокала. Я вас ждал, Алекс. Я знал, что вы придете – даже успел декантировать вино. И я рад, что это именно вы. Во-первых, вы поймете, почему я не мог поступить иначе, во-вторых, вы даете мне шанс рассказать в последний раз историю моей жизни на родном языке, а не греческому следователю на английском, а, в-третьих, вы – настоящий знаток вина и сможете оценить этот волшебный напиток по достоинству.