Леонид Бляхер - Хроники Герода

Римляне, которым до колик в печени надоели разбойники из Иудеи, подвели войска к границе. Повстанцы из Галилеи натыкались не на ленивых и испуганных крестьян, а на легионеров, да еще огромных псов, которые загоняли людей Хезкияху, как диких зверей. Пойманных разбойников не просто бросали в тюрьму, а распинали на крестах, установленных вдоль дороги в Иудею. И тут сторонники из Синедриона уже ничем не могли помочь. Римлян они боялись. Да и здесь, дома, с каждым днем становилось все хуже. Неужели бесславный конец?

Нет! Он обязательно что-нибудь придумает. Не случайно из его предков вышло немало мудрых толкователей Священной Книги, софосов, как их называли эллинские собаки. Хезкияху решил избавиться от идумейца другим путем. Десять женщин, чьи сыновья были в числе воинов-повстанцев и погибли при налетах на деревни и военные лагеря, расставленные проклятым тетрархом в самых неудобных для них, настоящих хозяев этой земли, местах, отбыли в Ерушалаим с жалобой царю Гиркану на жестокость тетрарха, приведшую к гибели их чад.

Антипатр прислал тогда с доверенным человеком Героду длинное письмо, описывая сколь сложно сейчас отводить такие удары от сына. Писал, что при дворе появился и вошел в силу дальний родственник жены Антипатра и матери Герода, Малих, ставший главным противником их дома и союзником Синедриона. Герод обещал быть осторожнее. Но события развивались иначе.

Они не успели. Когда Герод и его воины увидели сигнал и подскакали к поселению, разбойники уже вовсю развлекались. На дороге перед домами лежали трупы мужчин и женщин со вспоротыми животами, отрубленными конечностями, выколотыми глазами. Герод не просто впал в ярость. Он почти забыл себя. Он резал и убивал всех, кто участвовал в налете. Потом, стянув к горам всех своих воинов, навалился на лагерь разбойников. Не ожидавшие прямого нападения, привыкшие к безнаказанности в Иудее, они не были готовы к схватке и почти не оказали сопротивления. Он убил всех. Помня о том, что Хезкияху принадлежит к одной из наиболее уважаемых семей, он поначалу хотел оставить тому жизнь, отведя на суд Синедриона. Но и это не вышло.

Глава разбойников выкрикивал проклятия в адрес тетрарха, его отца, римлян, греков, иудеев и всего мира, не оценившего величие Хезкияху. Герод спокойно, с некоторой брезгливостью смотрел на беснующегося «владыку Галилеи». Один из воинов подошел к нему и коснулся руки: посмотри, господин!

Герод видел много. Видел смерть, видел боль. Но такого он не видел. Еще живые люди сидели и лежали на земле. У крестьянина были отрублены руки. Рядом с ним лежали горожанин с выколотыми глазами, женщина с отрезанной грудью. Этих людей было много. Вокруг них, еще живых, кружились жирные мухи. В глазах Герода потемнело. Он выхватил меч и рванулся к Хезкияху. Разбойник испуганно замолчал. Почти не осознавая себя, Герод поднял оружие. Голова разбойника скатилась на пол, руки в агонии заскребли землю.

За этот случай ухватились все враги дома Антипатра. Ну, и что, что Хезкияху убивал и грабил. Герод не имел право его убивать. Он – убийца. Теперь, сидя в кресле в своей резиденции в Сепфорисе, тетрарх держал в руках свиток с вызовом на суд Великого Синедриона в Ерушалаим. Рядом лежало письмо отца. До получения послания от Антипатра Герод проигрывал два варианта действий. Первый – самый простой: бежать в Сирию. Там наместником сидит двоюродный брат Цезаря, Секст Цезарь. Он лично выразил благодарность за разгром разбойников и восстановление порядка в Галилее, за возобновление безопасного сообщения между Ерушалаимом и Антиохией. Он же приглашал Герода быть его префектом в Келесирии, граничащей с Галилеей, и Самарии, отторгнутой от Иудеи. Второй вариант – стянуть к себе всех друзей и союзников и пойти войной на Ерушалаим, отомстив трусливому Гиркану и ненавистному Синедриону.

Честно сказать, оба варианта были плохими. Точнее, не хорошими. В Сирии сидел не только римский наместник, но и Антигон, сын Аристобула, злейший враг Гиркана и Антипатра. И хотя дети его покойного брата Александра воспитывались при дворе «дедушки Гиркана», обеспечивая лояльное поведение Антигона, надеяться на столь же лояльное поведение в отношении Герода не приходилось. Да и сама идея требовала более тщательной проработки, согласования с сами Секстом.

Второй вариант еще хуже. Не потому, что Герод мог не победить (эту мысль он даже не рассматривал); просто даже в случае победы рушилась его главная мечта, главная цель – обеспечить будущее Иудеи в новом и прекрасном римском мире. Великий Синедрион был одной из немногих цепочек, связывающих разделенных границами людей, живущих по Закону, данному Всевышним праотцу Моше. Его решения принимают иудеи во всех странах обитаемого мира. Герод мог победить, но стать врагом Иудеи.

В письме отца и было решение задачи. Да, нужно на время уехать. Но уехать победителем, а не беглецом. Правда, для этого нужно было ехать на суд Синедриона, в Ерушалаим.

Синедрион заседал во дворе священников, отделенном от двора Израиля (туда мог войти любой иудей) колонной из тесаных камней – одном из самых величественных мест Храма, хотя сам Храм был лишь бледным подобием огромного комплекса древнего царя Шломо. Когда-то Хасмонеи дали клятву восстановить древний Храм во всем его великолепии. Но не вышло: в годы могущества они воевали, тратя деньги на оружие и наемников, а в последующие годы денег попросту не было. Впрочем, именно здесь хранилось все золото, которое они добыли в войнах и походах, выставлялись диковины из далеких стран. В случае нужды Первосвященник мог брать отсюда драгоценности для спасения народа. Правда, этот клад уже однажды ограбил римский полководец Красс – перед тем, как сгинуть в Парфии. Но запасы оставались.

В Совет входили мудрецы из наиболее уважаемых семей, наиболее влиятельных колен Израилевых – всего семьдесят один человек. Стать членом Синедриона мог только ученик члена Синедриона со столь же древней родословной, знающий Святую Книгу, предания народа, язык эллинов, арамейскую речь. Он должен быть полностью здоров и лишен увечий. Он должен безукоризненно соблюдать Закон и чураться всего «нечистого». Больные, увечные и «грязные» в высший Совет государства войти не могли, как не могли стать Первосвященниками.

В прежние эпохи в Синедрионе властвовал Первосвященник, но времена изменились. Сегодня в Высоком кресле наси (председателя) перед полукругом посвященных судей и их учеников сидел Иеуда бен Таббай. Большая часть Синедриона, сорок пять человек, состояла из князей земли, именовавшихся саддукеями. Их и возглавлял бен Таббай.