Владимир Казаков - Вспомни, Облако! Книга третья

Обычно Александр Кузьминский отвечал словами известного в авиационном мире Леона Делагранжа, первого летчика-гастролера:

– Аэроплан – это новый мир. Когда вы несетесь на нем в небесах, чувствуете себя отрешенными от всего земного, ничтожного и живете в этот момент чистой и ясной жизнью. Кто это испытал на себе, тот уже не в силах отказаться от полетов!

3.Там, где никто не летал

Ранней весной 1912 года, простившись с Петербургом, Александр Кузьминский с двумя механиками, Лефевром и Хмарой, и бывшим оперным артистом Григорием Шишкиным, погрузив разобранный «Блерио» в железнодорожный вагон, отправились в путь по намеченному маршруту на Дальний Восток.

Первыми полеты Кузьминского увидели горожане Пензы. Потом он летал над Волгой в Самаре. Выбросил в реку на парашютике «золотую рыбку», сделанную из медной фольги предприимчивым механиком Хмарой. Целая флотилия лодок помчалась к месту, где нырнула «рыбка», но найти ценный сувенир не смогли, он утонул вместе с батистовым куполом.

« Проезжая через Златоуст и Миасс, – с гордостью записывает Кузьминский, – я получил приглашение от местных заводов показать рабочим полеты. Я, конечно, согласился. Полет так понравился рабочим, что они просили меня остаться еще на один день и прочесть им популярную лекцию о возникновении авиации, ее современном прогрессе и о достижениях в этой области за границей. Я остался и был вознагражден исключительным вниманием слушателей к моей лекции. Они тепло и радушно проводили меня, пожелав мне на прощание успеха в будущем. Я продолжал свой путь ».

На все полеты молодого авиатора продавались билеты, и довольно дорогие. Этим занимался Григорий Шишкин, отвечающий за рекламу, организацию полетов, выполняющий все хозяйственные обязанности. А вот перед рабочими Златоустовских заводов Кузьминский выступал бесплатно.

«Приамурские ведомости» сообщили, что в небе Хабаровска «Блерио» Александра Кузьминского появился 23 августа 1912 года. Несмотря на будничный день, невиданное зрелище собрало массу народа. Ровно в 5 часов вечера самолет плавно поднялся в воздух и описал два больших круга над головами восторженно аплодирующей публики.

После приземления Александр Кузьминский рассказывал присутствующим о воздухоплавании, авиационных новинках, раздавал автографы.

Механики, француз из Мурмелона Леон Лефевр и украинец Хмара, «объясняли» всем желающим конструкцию самолета на русском и французском языках. Антрепренер Шишкин лично подводил к самолету высокопоставленных особ из городской знати, по пути знакомя их с биографией летчика и рассказывая о его родственных связях с семьей писателя Льва Николаевича Толстого. Он показывал искусно сделанные фотографии полетов, которые всегда носил при себе, а также не забывал состоятельным людям вручить подписной лист для пожертвований в пользу русской авиации и воздухоплавания.

Полеты Кузьминского на Дальнем Востоке широко афишировались. Первый самолет в родном небе смогли увидеть жители не только Хабаровска, но и Благовещенска, Уссурийска, Владивостока.

Во Владивостоке Кузьминский чуть не лишился своего самолета. Талантливый самоучка, механик Иван Хмара, который в записках авиатора характеризуется как «типичный искатель приключений», решил, что он, спортсмен-мотоциклист и знаток мотора и аэроплана, тоже может полететь. Залез в кабину, дал газ и пошел на взлет. Но аппарат «Блерио» был очень капризен при выдерживании прямой на разбеге. И аэроплан не подчинился Хмаре, пошел влево, потом закрутился на месте. Хорошо, что отделались только поломкой колеса, которое сам же Хмара, прощенный Кузьминским, отремонтировал за полдня.

Когда антрепренер Шишкин «подсчитал кассу», то радостно возвестил всей авиагруппе, что они «финансово преуспели» и могут продолжать задуманное дерзкое путешествие по Юго-Восточной Азии.

Александр Кузьминский обратился за содействием к губернатору Владивостока, попросив его побыстрее согласовать с правительством их вояж в Китай.

Разрешение было получено, когда русский летчик показывал свое летное искусство в небе Харбина…

4. Дерзкое путешествие

Подобно тому как эллины полагали, что «пуп Земли» находится в Дельфах, так и древние китайцы называли район своего расселения «Чжунго», то есть Срединным царством.

Город Мукден 2 2 Ныне город Шэньян встретил группу Кузьминского несусветной жарой и тучами мошкары, которые принес знойный ветер с южных болот. Григорий Шишкин проявил чудеса предприимчивости, и вскоре ящики с частями самолета были выгружены, надежно укрыты, сами же авиаторы получили просторные комнаты в одном из старых дворцов на восточной окраине города.

Освежившись водой из бассейна, Александр Кузьминский облачился в свой лучший костюм и в сопровождении важного, толстого офицера отправился к наместнику Маньчжурии Джаерь-Сюну просить разрешения на полет.

Джаерь-Сюн, очень тепло приняв летчика, дал согласие на полеты и отвел для них военный плац в самом центре города, при этом оказав:

– Ничего не бойтесь, здесь люди не такие горячие, у нас ведь не светит кантонское солнце.

Кузьминский понял, на что намекал наместник. Несколько месяцев тому назад в Кантон приехал бельгийский пилот Ван-дер-Борн со своим аэропланом. При первом же пробном запуске мотора, услышав его треск, китайцы приняли аппарат за «злого духа», окружили толпой, поломали, а обломки сожгли. Сам Ван-дер-Борн отделался побоями.

– Да, слышал, господин наместник, северные китайцы народ спокойный.

– К тому же от воли случая вас будут охранять солдаты, – заверил Джаерь-Сюн.

Два дня механики собирали и отлаживали «Блерио». В это время Кузьминский, иногда с Шишкиным, но всегда с сопровождающими из дворцовой службы, осматривал живописные северные предместья, изобилующие искусственными озерами и памятниками старины, купался в притоке реки Ляохэ, плавал на ярко разукрашенной удобной лодке с цветным навесом – паланкином.

Недовольство русских, особенно Хмары, вызывала пища. При словах «чи фань», «цзао фань», «у фань», «вань фань», что в устах прислуги означало «есть рис», «ранний рис», «полдневный рис» и «поздний рис», у любителя мясных блюд Хмары перекашивалась физиономия. При виде сушеной каракатицы и устриц он плевался, более благосклонно принимал креветок и крабов, особенно в острой подливе. Но… здоровенный малый, огромного роста, он съедал все, что подавали и… просил добавки.

« В день полета, когда я прибыл на плац, – вспоминает Кузьминский, – я был поражен громадным скоплением народа. Все на одно лицо – смуглые, с черными косами, громко крича что-то на своем наречии, они, несмотря на волнение, не двигались с места, сдерживаемые вооруженными солдатами. Европейцы сидели отдельно.