lee - Крылья демона

– Видишь ли, Кира, – пробормотал я, собираясь с мыслями. – Я старше тридцати лет и мое воспитание далеко не образец для подражания. Просто получилось так, что я всю свою жизнь старался понимать то, что я делаю. Например, фортепиано я изучал со стороны струн, натянутых внутри, слушая и вникая в каждый нюанс звука. А потом, играя на нем, я погружался в музыку настолько, что я становился пространством, в котором она существует. Вот, послушай…

Я вскочил и бросился к спасительной скрипке, оставшейся в прихожей. Нужно было менять тему, а потому я заиграл любимый отрывок из «Времен года» Вивальди.

Маневр удался, после музыки было как-то нелепо говорить о себе, а потому я завел разговор о разнице исполнений классической музыки, потом об отличии в подаче музыки от дирижеров. Вино помогало, и Кира все больше погружалась в рассказы о себе.

Она поведала мне о своем желании окончить вуз, в котором она училась заочно, заработать денег и открыть свое дело, может быть и ресторан. Я, конечно, обещал ей помочь во всех ее начинаниях. Собираясь завтра ее бросить, я мог обещать все что угодно, не заботясь о последствиях.

– Кира, а как ты думаешь, – поинтересовался я, – какова твоя цель в жизни?

Минуту она изучала узор на тарелке, а затем ответила:

– Понимаешь, я задаю себе этот вопрос вот уже лет десять. Ответа я не нахожу. Не думаю, что Бог создал меня для того, чтобы я открыла ресторан или что-нибудь в этом роде.

– Ну, а таланты у тебя есть какие-то, склонности к чему-либо?

Она улыбнулась, поскольку скромность не позволяла ей отзываться о своих способностях, как о талантах.

– У меня есть склонность к языкам. Еще в школе я достаточно легко выучила английский, самостоятельно освоила немецкий, и сносно понимаю по-французски, знаю основы испанского и итальянского. Одноклассники удивлялись – как это мне удается, ведь занималась я без репетиторов. Помню изумление на лицах подруг, когда они узнавали, что вместо любовных романов я предпочитаю книги по лингвистике.

– Действительно? – я изобразил удивление, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на один из перечисленных языков. Хватит уже с меня демонстраций своих навыков.

– Да. С трудом помню, о чем писали Стендаль и Бальзак, но зато прекрасно разбираюсь в специфике грамматики французского языка.

– Знаешь ли, Кира, – заметил я. – Не думаю, что эти классики особо злоупотребляли написанием чисто женских романов.

– Нет, Марк, – засмеялась она. – Читаю я и художественную литературу. Я имею в виду то, что, скажем, Толстой и Бунин оставили в моей душе гораздо больший след, чем вышеперечисленные авторы. А романы Бальзака не приносят мне такого удовольствия, как изучение особенностей этимологии различных языков.

– Почему же ты не учишься по этой специальности?

Мне казалось, что юридическое образование дает более широкие возможности. Сейчас уже не уверена- все эти кодексы и подзаконы кажутся слишком большим нагромождением поверх здравого смысла.

– Что ж. Если б я знал, что у тебя страсть к языкам, то приготовил бы чудесный заливной говяжий или свиной…

Меня перебил смех Киры.

Наш беседа шла уже третий час, как вдруг она сказала:

– Ты знаешь, я никогда в жизни не была так счастлива, как с тобой. Странно, два дня мы знакомы, а я тебя ощущаю так, словно ты самый близкий мне человек. Удивительно, но я никогда не подпускала к себе парней настолько близко. Ну, флирт, иногда вожделение, но все слишком поверхностно. Только теперь я поняла, что мужчины были для меня просто самцами без души.

– Ты хочешь сказать, что чувствуешь мою душу? – спросил я заинтригованно.

– Да, – ответила она, опять посмотрев не на меня, а в меня. Это я смотрю внутрь людей, а теперь какой-то человек проделывает такое со мной. Не знаю, как такое могло быть, но я был полностью растерян.

– И что же ты можешь в ней чувствовать, какая она? – еле выдавил я из себя.

– То, что я вижу, я ощущаю как чистый свет. Но все остальное во мраке. Может быть, ты слишком глубоко меня впустил в себя? – тихо закончила она.

– Думаю, что…

– Молчи, – перебила она мою попытку возразить. – Что бы ни было, знай, что ты лучший из всех, кого я знала до сих пор. Завтра может не наступить для нас таких, какие мы сейчас.

Я похолодел, поскольку она уже внутренне была готова к тому, что я брошу ее. Вот-вот и все мои старания станут напрасными, ведь я точно знал, что все разговоры о любви полная ерунда. Ее просто нет. Миф о ее существовании выдумали еще очень давно ангелы, чтобы оправдать свое безумие, а затем этот миф подхватили люди. Безумные люди. Лихорадочно я пытался продумать новый план действий, как Кира произнесла невозможное:

– Я готова отдать душу Дьяволу, чтобы остаться с тобой на всю жизнь. Но лучше бы ты сам им оказался, – она улыбнулась. Ей казалось это забавной шуткой.

– Ты понимаешь что говоришь, Кира? – спросил я дрожащим от волнения голосом.

– Да, полностью осознаю сказанное.

Мгновенно выхватив из-под стола бумагу и ручку, я протянул ее Кире.

– Напиши свое желание.

– Зачем, – удивилась Кира.

– Просто мне интересно будет показать тебе эту расписку через определенное время и послушать как изменилось твое мнение, – ласково сказал я, весь обмирая от волнения внутри.

– Хорошо, – согласилась она, взяла бумагу и начала писать.

Написав, она прочитала вслух:

– «Я, Кира Волынец, готова отдать свою душу… кому?

– Мне.

– …готова отдать душу тебе за возможность всю жизнь быть с тобой». Записать твое имя и фамилию, Марк?

– Не стоит, ведь это только для нас, – ответил я, забирая бумагу, которая вовсе и не являлась бумагой.

Я ликовал и паниковал одновременно. Это был мой самый быстрый и успешный контракт. Настолько успешный, что теперь мне казалось, что это меня обвели вокруг пальца. Мой глупый тост сбылся для меня невероятно быстро. Такая мелочь, как всю жизнь Киры провести рядом с ней, меня не пугала, поскольку ее жизнь я мог прервать прямо сейчас. А вот что делать с душой, следовало обдумать. Иблис от таких вольных формулировок не будет в восторге.

Было ощущение, что Кира со мною, фактически, празднует свои похороны.

Ночью, когда она заснула на моем плече, я вышел из тела человека, расправил свои утомленные от безделья крылья и взлетел над домами.

Ночью, когда она заснула на моем плече, я вышел из тела человека, расправил свои утомленные от безделья крылья и взлетел над домами.

Я парил над городом, окутанным ночной прохладой. Город тщетно сопротивлялся тьме, используя огни уличных фонарей и ярких реклам, свет из окон домов, фары автомобилей. Все же город был во власти тьмы. Отсюда, с высоты, это хорошо было видно. Мы, демоны, даже на первых порах, сопротивлялись попыткам человечества взлететь в небо, боясь, что люди поймут, наконец, кто они такие. К счастью, этого не случилось.