Гай Себеус - Летающая голова

Проклятье! Как мог он недооценить предводительницу амазонок! Даже бывшую! Обвела вокруг пальца двух жрецов! Хороша змеюка, надо отдать ей должное!

А он, Гиер, тоже хорош! Так оплошать! Ведь знал, идя к ней, что из жрецов не первый навещает изгнанницу Мирину! Ведь он знал, чем окончился визит к ней Галаха, он же оживлял его!

Но как можно было предположить, что этот влюблённый болван в чём-то способствовал ей! А иначе – откуда бы она получила возможность волко-превращения?

И ведь молчал! Хоть бы этим отблагодарил за возвращение к жизни! Лежал бы сейчас как раздавленный червяк, если бы не помощь его, Гиера! Которому тоже нет никакого расчёта расходоваться на восстановление чужой жизни, когда у него собственная-то на исходе!

Мог бы в благодарность предупредить об обновлённых возможностях Мирины! А не сказал, наверняка ведь, из-за того, что она, подлюка, именно его и использовала! Тогда уж точно: Галаху нечем было хвастаться!

Но, даже если это так, полученная Мириной способность явно превышала возможности Галаха! Тогда как у неё, проклятой, это получилось?

Чиста здорово рисковала, делая ставку на то, что сможет проглотить глаза Седого Странника, неведомо зачем сохранённые Косой Сахмейкой.

Белые глаза, изувеченные и не давшие Страннику уйти в закат, но не утратившие, тем не менее, остатков своей тайны, своей чудной волшебной силы…

Будь Чиста в своём знакомом змеином теле, глоток не составил бы никакой проблемы. Ей приходилось проглатывать добычу и покрупней. Но человечья глотка не приспособлена к столь экстремальным вторжениям. И теперь ей всё ещё казалось, что оба проглоченных глаза так и стоят у неё в горле, не желая провалиться в глубину тела.

Умом Чиста понимала, что это не так. Её тело приняло плоть Седого Странника в себя, поскольку обогатилось вороно- и волко-превращением. Только никак не могло смириться с чужеродным кипением возможностей огромной силы. И по сей миг всё ещё корёжилось от изумления, сжигая болью каждую кроху естества…

…Оставшись одна, Чиста сперва восстановила человечий облик, перетряхнулась по-звериному, сама не поняв, на кого из зверья она, змея по природе, стала больше всего похожа. Мельком, проходя, глянула в зеркало, недовольно фыркнула: да, узнать своё привычное человечье обличье теперь сложно: от облика Славной Мирины почти ничего не осталось. Что ж, значит, вовремя она сменила имя.

Отныне у неё будет иная жизнь. Только вот какая? И насколько продлится она при наличии столь могущественных врагов?

Впрочем, сколько ни горюй, ни сетуй, а пора подумать о потребностях своего бренного тела, порядком истощённого чередой превращений. Надо бы костерок развести, да приготовить чего-нибудь поесть.

…Вечер был сырым и ветреным. Сухой прибрежный камыш, за лето прокалённый солнцем, с треском пытался сопутствовать мощным воздушным потокам. Купы деревьев в ближнем лесочке трепались на ветру, как безумные.

Смятение было и в её душе.

Но отдаваться страху или жалости к себе не хотелось, надо было занять себя чем-то практическим, хотя бы поисками еды, что ли.

Она могла бы напитаться, будучи и змеёй, и вороном, и волком. Это было бы гораздо проще: добыть мышь, лягушку или отыскать в камышах гнездо с яйцами или чьими-нибудь мелкими детёнышами. Хищникам в степи по обе стороны реки Тан найти пропитание не сложно. А с её навыками военных хитростей – тем более.

Но что-то удерживало Чисту. Она и раньше-то не любила подолгу оставаться в зверином обличье. А теперь – тем более не хотелось. И не только из-за физической боли, сопровождающей превращения. Быть человеком выходило голоднее и опаснее, но она предпочитала быть человеком.

В основном из-за возможности думать и чувствовать по-человечьи.

Странно говорить об этом, потому что пользы ей это не принесло. Спрятаться бы сейчас от всех обид и опасностей, ну хотя бы в змеиную шкуру, заползти в камыши и затаиться! Такой соблазн!

Но она любила думать и чувствовать по-человечьи и очень дорожила этой своей способностью. Любила перебирать различные варианты мыслей, впечатлений, случайных ассоциаций.

При этом ей казалось, будто она …путешествует по тому самому Мировому дереву, по которому путешествовать дано только самим Создателям да Седым Странникам! Но не людям!

…Голова её с готовностью отправлялась в полёт за мечтами, за звуками и запахами. Иные реальности заманивали и увлекали в себя. Иные воплощения создавали иллюзию немыслимых возможностей! Иные мысли и чувства высвечивали многое, дарованное щедростью Создателей, но неиспользуемое людьми.

Так приходили к ней откровения: от собственной …летающей головы…

Ей очень нравилась эта аналогия, и отказываться от неё она не собиралась! Хотя рассказывать кому-то об этом было нельзя! Большинство людей её просто не поймут и ославят как безумную. Ведь обычно люди не только голову в полёт боятся отпустить, но и попросту крыльями-то махать не умеют! Бедные-бедные!

Конечно, в превращении в зверя тоже были свои преимущества и недоступные человеку чувства и свойства. Но восторга причастности к Создателям – в звериной шкуре она не испытывала никогда!

Превращение в ворона и волка здорово выручило Чисту на этот раз, когда пришлось отбить своё право владения черепом Седого Странника. Превращение в змею – не раз выручало раньше, в бытность амазонкой.

Но в любой жизненной игре она привыкла делать главную ставку на себя как на человека. Привыкла идти на поводу у своих произвольных мыслей, чувств, мимолётных ощущений. Привыкла доверять тому, что люди называют интуицией.

В бытность предводительницей амазонок, именно благодаря этим невнятным мимолётностям, ей в голову не раз приходили спасительные решения. Это привело ко многим победам, прославило, добавило к имени Мирина – Славная.

Куда всё ушло? – горестно задумалась Чиста. – Что будет теперь?

Усталость навалилась, сломав горделивую осанку. Голова поникла, вздохи не облегчали тяжесть, теснившую грудь.

То, что костерок собрался угаснуть, она заметила лишь, когда чужие руки подкинули в него сухого камыша и веток. Вздрогнув от неожиданности, Чиста подняла взгляд: как же она не услышала, что кто-то подкрался к ней? Плохо, очень плохо. Видно сильно разлеталась её голова…

Перед ней стояла девочка-подросток с пучком иссиня-чёрных волос на темени, в посконной рубахе, подпоясанной плетёным шнуром – кто она?

– Я светица, – ответила её мыслям девочка тоненьким голоском. – Мне нужна твоя помощь.

Она приподняла рубаху, открыв ноги. Они были худые, как палочки, и чёрные. Но не от грязи. Вернее, не только от грязи. Они были обгорелые! Просто обугленные!