Артур Самари - Русская жена эмира

Как только они покинули цитадель и оказались за воротами, их встретил отряд Таксынбая, ждавший своего командира. Все вместе поскакали по улицам пустого города. Кругом стояла тишина, и лишь изредка встречались им ночные сторожа, которые ходили по кварталам и громко оповещали горожан: «Люди Бухары, спите спокойно! Люди Бухары, в городе все спокойно». При этом стучали деревянной трещоткой в такт своему голосу. И увидав солдат, как обычно, они прижимались к стенам домов и кланялись.

Когда всадники подъехали к караван-сараю, ворота оказались запертыми. Но их сразу отворили, и сам Даврон встретил их в поношенном халате.

Двор был полон лошадей, с двух боков груженных полными хурджунами.

– Сколько их? – спросил Николаев, спустившись с коня.

– Девяносто один, – ответил дервиш.

– А где твои люди?

– В келье перед дорогой молятся. Но они уже готовы тронуться.

– Тогда в путь, выводите караван.

– Слушаюсь, господин Одылбек, – склонил голову глава дервишей и зашагал к келье. Там, у дверцы, он объявил своим людям об отправке. Пять дервишей в поношенных халатах и круглых тюбетейках прервали молитву и встали с мест.

Погонщики лошадей вышли во двор. Каждый уже знал свое место в караване. Они стали выводить животных на пустырь, строя их один за другим. Караван растянулся на сто с лишним аршинов. Во главе встали Одылбек и Даврон с помощником, а остальные дервиши должны были следить за строем каравана. Солдаты же растянулись вдоль лошадей, ряд замыкал Таксынбай со своими подручными. В таком порядке они ушли их города через Каршинские ворота.

За городскими стенами началась степь, вся во мгле.

Даврон хорошо знал дорогу через большую степь к горам Памира и потому повел караван уверенно.

Огромная каршинская степь.

Караван двигался по ночам, чтобы не привлекать внимания пастухов или дехкан, которые ездили на своих арбах на близлежащие базары. К тому же ночная степь была куда приятней, чем дневной зной с палящим солнцем. Зато днем приходилось отсыпаться прямо в степи, среди высохших кустов, где бегали ящерицы, а иногда ползали змеи – кобра или гюрза. Чтоб палящее солнце не очень мучило солдат, Николаев велел натянуть шатры над головами спящих, а дежурившие солдаты ходили вдоль лежавших на земле лошадей и смотрели по сторонам.

Как-то в середине дня, после дежурства, один из солдат вернулся под навес к спящим людям. Положив под голову походный мешок, он лег на песок рядом с другими. Только стал засыпать, как за спиной услышал шипение. Сон тотчас пропал. Солдат резко обернулся и совсем рядом, на песке, увидел кобру. Испуганная резким движением человека, змея вмиг вытянулась, подобно свечке, готовая кинуться на обидчика. От страха тот закричал и замахнулся на нее рукой. И тут кобра укусила его за руку и спешно уползла в кусты, оставив за собой волнистый след.

А солдат, обезумев от страха, начал бегать между шатрами, крича во все горло: «Меня укусила змея, меня укусила кобра! Спасите меня, я умираю…»

Тем временем Одылбек не спал. Купец сидел под навесом, заложив под себя ноги, и наблюдал за дежурными солдатами и поварами, пока Таксынбай и Даврон отсыпались в своих шатрах. Услышав крики, Одылбек вскочил на ноги, но не мог понять, о чем кричит безумный солдат, пока в его словах не расслышал: «змея».

От дикого крика все стали просыпаться. Испуганные солдаты и погонщики, еще не успевшие отойти ото сна, вышли из шатров и сразу заметили безумца. Но самым удивительным было то, что за тем солдатом гнался купец Одылбек. Когда это удалось, Одылбек повалил его и придавил коленом к земле. Молодой солдат еще плакал.

Все кинулись к ним, образовав круг. Купец же грозно крикнул: «Глупец, не двигайся, не двигайся, иначе помрешь! Я тебе помогу». Солдат уверовал его словам и не стал метаться, а лишь таращил глаза на сослуживцев.

Одылбек разглядел место укуса. Змея оставила две ранки чуть выше запястья, откуда сочились струйки крови. После осмотра купец скинул с себя халат, порвал на рукаве лоскут от желтой рубахи и связал им руку чуть выше ужаленного места, желая остановить приток крови. Несчастный солдат все стонал: «Помогите мне, спасите, у меня трое малых детей, что будет с ними?»

– Быстро мне воды, – крикнул Одылбек, и двое кинулись к котлу, где варилась еда.

Пока несли воду в медном чайнике, солдаты и погонщики смогли рассмотреть этого странного купца вблизи, который держался от них в сторонке. Только теперь солдаты разглядели в нем христианина, хотя он и был в мусульманском наряде. Другие же приняли его за памирского таджика или турецкого купца – среди них тоже встречаются рыжеватые. И что удивительно, это человек был столь велик, если даже повелевал самим Таксынбаем, который был в чине генерала.

Едва в спешке доставили воду, Одылбек омыл рану и стал высасывать кровь с места укуса. Пораженный Таксынбай решил остановить его:

– О, почтенный Одылбек, что вы делаете? Это опасно!

– Надо срочно высосать яд, иначе его не спасти.

– Не смейте этого делать! За вашу жизнь я отвечаю перед эмиром. Это неразумно: вы можете погубить себя.

– Я сразу выплевываю отравленную кровь.

– Пусть это сделает другой. Кто близкий друг у этого солдата? – спросил начальник отряда.

Никто не отозвался. Тогда Таксынбай пристыдил своих людей: «Какие же после этого вы гвардейцы?» Тогда вышел пожилой солдат и сказал:

– Мне как-то доводилось высасывать яд из ноги брата, и я готов сделать это снова.

Однако купец предупредил его:

– Если у тебя есть какая-нибудь ранка во рту, то не делай этого, ибо через нее яд попадет в кровь, тогда сам погибнешь.

– У меня все чисто.

Опытный солдат опустился на колени и стал высасывать кровь. Одылбек сказал ему: «После каждого раза рот поласкай водой», – и дал ему в руку кружку. Тот так и делал. Но несчастный солдат все еще стонал со словами: «Я умираю, я умираю». И в самом деле через короткое время лицо у него было уже мокрым от пота и его стало трясти.

– Это не поможет, все равно он умрет, – уверенно заявил Даврон и склонился над умирающим. – Я знаю, что надобно делать в таких случаях. Ну-ка, расступитесь! Да, и закройте глаза этому солдату тряпкой.

Как только это сделали, Даврон вытянул руку солдата в сторону. Затем дервиш выхватил из ножен саблю и резким взмахом отрубил солдату полруки. Тот успел лишь вскрикнуть, как голова его повисла, он лишился чувств или вовсе умер. Никто не ожидал такого, и все уставились на Даврона. Однако тот остался равнодушен, ибо по своей природе был решительным человеком.

– Кажется, он умер, – тихо сказал кто-то.

– От такого люди не умирают, – успокоил всех Даврон. – Он просто лишился чувств. В таких случаях лишь это может спасти.