Виктор Богданов - Ворон Темного урочища

Деятельность отряда приносила немцам немало вреда, поэтому они решили разом покончить с ним и летом 1943 года направили на его уничтожение отряд карателей. После того, как они вошли в Темное урочище, связь с карателями прервалась и обратно из леса никто не вышел. Партизаны действительно имели отношение к его уничтожению. Это подтверждается сохранившимися документами. Они устроили на лесных дорогах несколько засад и сильно потрепали немцев, нанеся им большой урон. Всё же силы были неравными. Партизаны потеряли в этих боях почти половину своих бойцов и вынуждены были перебазироваться в другое место.

Что стало с выжившими в боях гитлеровцами дальше – нет никаких свидетельств и доказательств. В районе болот, километрах в двадцати-тридцати отсюда, после войны находили кое-какие вещи, принадлежавшие когда-то немцам, оружие, документы, амуницию. Из этого можно сделать вывод, что оставшаяся часть карательного отряда, скорее всего, погибла в этих болотах. По какой-то причине они просто не смогли из них выбраться. Что же касается нечистой силы – то вряд ли гибель карателей в местных болотах её заслуга. Скорее всего это была недостаточная подготовка немцев к ведению войны в непривычных для них условиях.

– А наш дед говорил, что немцы были хорошими солдатами, воевали хорошо и грамотно, – подал голос со своего места Павлик.

– Спора нет. Немцы всегда умели воевать. Но непривычные условия партизанской войны вносят свои коррективы в планы ведения боевых действий. Эти коррективы, порой, не предусмотреть никакими уставами и инструкциями. Может быть, все старшие офицеры погибли в стычках с партизанами, а оставшиеся командиры растерялись, допустили какую-нибудь ошибку в выборе маршрута, или ещё что-нибудь. В результате – весь карательный отряд сгинул в непроходимых болотах. Такое бывает.

Только Сан Саныч произнес свои слова, как, со свистом рассекая воздух, над костром пронеслась крупная птица, тенью мелькнув на фоне звездного неба. Почти сразу же ночную тишину прорезал уже знакомый, заставивший побежать по спинам мурашки, крик. В ночной тишине он казался ещё более зловещим и страшным.

Все замерли на своих местах, и, вглядываясь в небо, пытались найти источник этого крика. Девчонки испуганно жались друг к другу. У Женьки птичий крик вызвал пробежавший по всему телу озноб. Склонив голову, чтобы никто не заметил его растерянного вида, он усиленно стал растирать руками внезапно похолодевшие, несмотря на надетые сухие колготки, ноги. Он единственный сидел у костра в шортах, развесив свой пострадавший от внезапного купания спортивный костюм сушиться. Со стороны озера тянуло сыростью, да и вообще ближе к ночи температура всегда понижается, поэтому никто не обратил особого внимания на Женькин жест.

– Вот, опять этот чёртов ворон сюда прилетел, – продолжая озираться по сторонам, негромко произнес Бубенчиков. – И чего он всё время вокруг нас вертится? Лес большой, летел бы куда-нибудь в другую сторону.

– А вдруг он здесь живет? Тогда мы находимся на его территории и он нас не оставит в покое, пока мы отсюда не уберемся, – еле слышно донеслось со стороны девочек. – Придется нам каждый раз пугаться, как только он закричит.

– Ну и пусть кричит, – громко, но с уловимой дрожью в голосе сказал стриженый Саша Ковелев. – Мы ему ничего плохого не сделали и пробудем всего несколько дней. К тому же… это… лес не его частная собственность… вот…

Эти слова как бы вывели всех из какого-то оцепенения. Все сразу зашевелились, заговорили. Кто-то, сказав, что у него в животе всё похолодело, потянулся со своей кружкой за горячим чаем. Со всех сторон раздавались смешки, шутки.

– А что, ребята, не достать ли нам гитару? – предложил Леонид Владимирович. – Всё веселее вечер коротать будет.

Гитару с собой взял физрук, видно вспомнил не очень далекие студенческие походы, когда этот нехитрый инструмент был непременным спутником любой молодежной компании.

Все согласно загалдели, а близнецы бегом сбегали к палатке, в которой лежали вещи учителя, и принесли инструмент, аккуратно упакованный в чехол из мягкой ткани. Вскоре тишину окрестностей лесного озера нарушили гитарные аккорды и голоса взрослых слились в едином хоре с детскими, увлеченно распевая веселые и непритязательные песни туристического репертуара. Когда заканчивалась очередная песня, непременно начинался небольшой спор – какую песню петь следующей, и лишь слово Леонида Владимировича, объявлявшего свое решение, прерывало споры между ребятами. Все знали, что учитель всё равно исполнит «заявки» каждого из них, чтобы никому не было обидно. Да и чего обижаться? Любимые песни почти у всех были одинаковыми.

Песни отвлекли мысли ребят от страхов, непроизвольно нагнанных на них криком одиночного ворона. Они с удовольствием подхватывали очередную, начатую учителем, строчку. Даже Женька Метёлкин на время позабыл свои страхи, старательно подпевая остальным. Импровизированный концерт продолжался больше часа, пока физрук не заявил, что от усталости у него больше не гнуться пальцы.

Ребята запротестовали, отлично зная, что вскоре за этим последует распоряжение отправляться по палаткам, а этого, несмотря на то, что за день все здорово вымотались и некоторые уже украдкой зевали, не хотелось никому. Они с жаром доказывали взрослым, что спать ещё рано и требовали продолжения вечерних посиделок.

Под их напором Леонид Владимирович исполнил ещё пару песен. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается.

– Значит так, братцы, – объявил физрук, – Сейчас я вас спою последнюю на сегодня песню. После этого, сколько бы вы ни просили, петь не буду. Уже пошел одиннадцатый час и всем давно пора видеть уже седьмой сон.

– А какую песню? – спросила Чижикова.

– Какую? Самую что ни на есть туристическую. Про дорогу.

– Про дорогу? Это что, которую «Любэ» исполняет, что ли?

– Да нет, другую.

– А я другой не знаю, – пожала плечами Светка.

– А никто из вас не знает. Я её вам ещё ни разу не пел. Считайте, что она сегодня будет для вас колыбельной песенкой.

Леонид Владимирович на минуту задумался, как бы вспоминая слова. Все с интересом уставились на него, ожидая услышать незнакомую для них песню. Наконец учитель коснулся струн и негромко запел.