Сергей Матросов - В поисках ковчега

– Сукин ты сын, Антон. Семья – это святое. Как так можно? У тебя что, слов не нашлось, что бы как-то сгладить ситуацию, а потом, извинившись, наладить свои отношения с Ириной?

Антон уже был готов к такому разговору и потому сразу же ответил:

– Слова и всё остальное нашлось, но мне сразу же показали на дверь.

– Каким это образом и кто такие «показали»?

– Думаю, что это была тёща Людмила свет – Ивановна. Без её рекомендаций Ирина бы никогда не догадалась выставить мой чемодан с вещами под самую дверь. Собственно этот чемодан и явился чертой не возврата.

– Вот значит как? Тёща – разлучница. Это плохо, когда за тебя другие решают, как тебе жить. И что думаешь делать дальше?

Рецензия на последние его события была выписана, и разговор приобретал деловой характер.

– Вот по этому поводу, Алексей Валерьевич, я к вам и зашёл. Самое лучшее для меня сейчас – это уехать.

– Уехать? – Профессор вскинул вверх пышные брови. – Куда это уехать? У тебя работы здесь не початый край. И речи быть не может!

Антон выдержал паузу, подождав пока он успокоится, и как ни в чём не бывало, продолжил:

– У меня есть незаконченная работа. Чтобы её закончить, необходимо ехать на место, где непосредственно происходили события. Наверняка, найдётся какой-нибудь забытый документ или люди что-то вспомнят. Одним словом не могу я тут. Мне на воздух нужно, а то задохнусь я от этой кабинетной пыли.

– Это ты, о какой работе сейчас?

– Это реферат к моей кандидатской.

Профессор подскочил в кресле.

– Это ты случаем не о «Завещании Бога Тарха» говоришь?

Антон в ответ лишь кивнул головой. Профессор как-то успокоился и принял в кресле удобную позу.

– Но ведь ты его закончил и опубликовал. Или я чего-то не знаю? Хороший реферат. Я его читал и не один раз. По-моему всё органично и закончено.

– Не совсем так.

– Поясни.

– Да что пояснять? Всё слишком гладко и просто. Такое впечатление, что до меня уже кто-то подобное писал и оставил готовые материалы, а я лишь переписал начисто.

Пытливые глаза профессора блеснули, загораясь неподдельным интересом.

– Ну-ка, ну-ка. И что тебя не устраивает?

Антон выдохнул весь воздух из лёгких и опять набрал его как можно больше, словно перед длительным погружением в воду.

– Всё. Всё не устраивает. Особенно развязка всей этой истории. Если помните, то Боги наказали Тарха, приковав его цепями к скале, оставив таким образом умирать страшной смертью. Такая расправа и вызвала у меня массу вопросов, на которые я хочу найти ответ.

Профессор улыбнулся и почесал свою бородку.

– Так, так. Ночь перестаёт быть томной. Ну, выкладывай свои вопросы. Давай обсудим их вместе.

Кожаный кокон зашевелился, отпуская жертву на волю.

– Ну, во-первых, за какие такие провинности Тарху была уготована такая расправа? Во-вторых, кто на такое осмелился – упаковать Бога в цепи? Его отец Перун или дед Сварог? Да за такое, любой Вышний родственник мог снести голову любому покусившемуся на его чадо и при этом не моргнуть глазом. В-третьих, кто был судьёй, вынесшим вердикт о наказании? Почему столь могущественные родственники допустили это? Что вообще произошло тогда и почему нет никаких свидетельств произошедшему? Такого просто не может быть. Подсказка обязательно должна быть, и я хочу найти эту подсказку.

Антон всплыл на поверхность и опять выдохнул воздух. Профессор, задумавшись над вопросами Антона, смотрел куда-то в одну точку, переваривая услышанное. В кабинете повисла тишина, нарушаемая только тиканьем напольных массивных часов. Наконец, он пошевелился в своём кресле и сказал:

– Я в твоей прозорливости никогда не сомневался. Вопросы в целом правильные, но есть одно но. – Антон сидел тихо, не мешая профессору развивать свою мысль. – А так ли это важно сейчас проводить подобное расследование, которому не одна сотня тысяч лет? Главное то, что ты раскрыл эту тему и обозначил действующих лиц. Это уже, само по себе, не мало. Может, на этом и остановимся?

Антон покачал головой, не принимая позиции своего наставника.

– Нет, Алексей Валерьевич. Для себя я уже всё решил. Я буду этим заниматься, не зависимо от того, дадите вы мне добро на эти исследования или нет. – Антон собрал всю волю в кулак, чтобы не поддаться на подобные провокации. – Понимаете, я не знаю, как мне это вам объяснить, но почему-то именно это древнее дело меня сейчас беспокоит больше всего. Эти повисшие в воздухе вопросы звучат в моей голове даже ночью, когда я сплю. Сейчас я не могу ничем заниматься, пока не пойму всё до самого конца. – Он сделал небольшую паузу, что бы перевести дыхание, а потом продолжил: – Я даже толком не могу объяснить, что меня толкает к этому расследованию. Одним словом я серьёзно заболел и пока не выздоровею, толку от меня в институте будет мало.

Профессор не то усмехнулся, не то улыбнулся мятежному аспиранту.

– Да у вас, батенька, натуральная шизофрения на почве навязчивого маниакального синдрома.

– Вы такие слова знаете, потому и спорить с этим не буду. Пусть будет шизофрения.

Теперь уже открытая широкая улыбка на лице профессора говорила о его невзначай обронённой шутке.

– Ну, ну. Будет тебе обижаться. – Алексей Валерьевич поднялся из кресла и подошёл к одному из книжных стеллажей. Покопавшись среди затёртых корешков, он извлёк на свет книжицу, и подняв её вверх как доказательство своей правоты, вернулся на место. – Вот что греки пишут по этому поводу. Почитай, может, что и найдёшь для себя интересного.

Антон даже не стал смотреть на знакомую книжку.

– Вы меня обижаете, Алексей Валерьевич. Сами же говорили, что греки своего Прометея слизали с Тарха. Эту историю я знаю со школьной скамьи: «Прометей помог Зевсу взобраться на Олимп, а потом украл у него огонь и научил людей пользоваться им и сохранять его. За это похищение Зевс приказал Гефесту приковать Прометея к Кавказскому хребту, чем обрекал беднягу на вечные мучения. Прилетавший каждый день орёл, клевал у того печень, которая тут же отрастала заново. Прометея освободил Геракл, убив орла.»

– Вот, вот. Это с одной стороны подтверждение того, что случилось. А с другой стороны греки опять акцентируют внимание на некоем украденном огне. Попробуй провести аналогию, может из этого, что-то получится?

Неожиданно, Антон почувствовал перемену в настроении профессора. Это несколько его обнадёжило, и он попытался отстоять своё право на личное мнение.

– Я не раз думал об этом. Огонь – это не совсем то, что имеется в виду. Тут нечто другое. Ну не мог же Тарх украсть огонь у своего деда Сварога? Если бы ему это было нужно, то тот сам бы ему его отдал. У греков та же нестыковка. Зевс с одной стороны боялся Прометея, но с другой – дал распоряжение о его наказании Гефесту. Уже в этом есть несоответствие.