Павел Фирсанов - Ливийский лохотрон

Таможенный досмотр закончен, снова Шадров собирает наши паспорта, всё, дороги назад больше нет. Мы в Ливии. Время к полуночи. Идем в небольшое кафе, недалеко от КПП, что- то нам дают перекусить, сидим за столиками, на стене висит большой плазменный телевизор, идет какая-то арабская развлекательная передача, ничего не говорит о войне, о революции. Отношение к нам более чем доброжелательное, входящие здороваются, приветствуют. Ну, прямо как в былые времена.

Через час, полтора приглашают всех выйти на улицу; на дороге стоит несколько внедорожников и микроавтобус, группа вооруженных автоматами арабов что-то обсуждают с Шадровым. Получаем команду грузиться в машины, и начинаем движение. Снова накатывает небольшое волнение, но это наедине, а в кругу таких же, как и ты мужиков, как-то отходит на второй план. Время за полночь, всех клонит в сон, кто дремлет, кто смотрит в окно, пытаясь вспомнить ту свою Ливию, в которой проработал не один год. Это ведь только я пробыл в этой стране всего лишь год, все остальные по сравнению со мной ветераны. Самый меньший срок три-четыре года, а кто-то проработал в Ливии десять и более лет. Многие прошли через воинские части многих городов этой североафриканской страны. Это Бенгази, Триполи, Сепха, Злытань, Мисурата и другие, названия которых, мне как новичку, трудно было запомнить. Некоторые успели поработать не только в системе ПВО, но и на ремонтных заводах и частях, которые курировал сын Муамара Каддафи – Хамис.

Это те, кому посчастливилось вырваться из фирмы Халида. У Хамиса они получали своевременную и полную зарплату, продовольственный паек и имели нормальные жилищные условия. Каждый из этих людей, кто-то в большей, кто-то в меньшей степени, сталкивался с Александром Федоровичем Шадровым. Про него уже тогда ходили легенды. Мало кто положительно отзывался об этом человеке. Но были и те, кто его боготворил. Но таких было всего пара человек. К моему сожалению, таким оказался и мой товарищ Сергей Бычков. Чем Шадров его так расположил к себе, не пойму, но думаю, не обошлось тут без общей любви к застолью. Как я уже упоминал, самогон среди нашего брата в Ливии не гнал только ленивый, но даже тот, кто вообще не употреблял спиртное. Надо отдать должное Шадрову. В вопросах организации всевозможных застолий ему трудно было найти равных. Бычков прекрасно играл на гитаре, спиртное в избытке, шикарный стол из жареной на углях молодой баранины, свежевыловленных осьминогов и других даров Средиземного моря, накрытый подругой Шадрова, медсестрой украинкой Катей, что еще надо, чтобы хорошо угостить собеседника и расположить его к себе. Несколько раз мне тоже доводилось принимать участие в таких посиделках, но не так часто, как в этом участвовал Серега Бычков и Юрка Паршиков со своей подругой жизни, тоже медсестрой, из того же госпиталя, и тоже украинкой Лилей. О Кате и Лиле я еще буду рассказывать в дальнейшем своем повествовании, так как они принимали активное участие в нашей жизни во время тех ливийских событий. Обе эти дамы были подругами, работали, как я уже упоминал, в одном госпитале, жили в одном общежитии, знали Шадрова и Юрку не один год, вместе с ними имели на побережье в коттеджном поселке небольшой домик, там и жили, время от времени в перерывах между дежурствами в госпитале.

Часа через четыре подъехали к воротам, какого-то жилого комплекса, внутри в два этажа контейнерного типа домики, несколько человек вооруженной охраны. Быстро расселились по комнатам, часа четыре отдохнули и снова в путь. Уже давно рассвело, едем, смотрим в окна; не часто, но попадаются дома с дырами от попаданий толи снарядов, толи ракет, никто ничего не объясняет, делаем выводы сами. Но на улицах все спокойно, люди спешат по своим делам, работают магазинчики, которых здесь в Триполи предостаточно чуть ли ни на каждом углу. Наконец, 22 июня мы прибываем на первое место, где нам пришлось пробыть чуть больше недели.

Место это, полностью построенный, оборудованный по последнему слову медицинской техники госпиталь. Несколько трехэтажных корпусов расположенных цифрой 8, внутри каждого круга этой воображаемой восьмерки просторные скверики с беседками для отдыха, входы и выходы каждого корпуса на обе стороны, весь комплекс окружен довольно высоким забором, двое ворот, на каждой по нескольку человек вооруженной охраны. На территории госпиталя имеется два теннисных корта, волейбольная площадка, открытый плавательный бассейн, несколько вспомогательных сооружений, банно-прачечный комплекс, кухня и прочие неизвестные нам постройки. По всему видно, что больничный комплекс только что построен, но еще не вступил в эксплуатацию. Нам предложили разместиться на втором этаже одного из корпусов. Шадров с сыном и дочерью расположились в том же корпусе, на первом. Мы заняли палаты по четыре человека в каждой. Палаты, как говориться «муха не сидела», матрацы еще в целлофане, тумбочки с комплектом пастельного белья, шкафы для верхней одежды, все новое, все на своих местах. Огромные окна во всю стену, система вытяжной вентиляции, жалюзи, система пожаротушения, все как положено. Палаты расположены по одну сторону очень широкого коридора, в котором через каждые 30 метров огромный плазменный телевизор, вокруг которого, абсолютно новые мягкие диваны и кресла. Между двумя соседними палатами туалетная комната с душем и ванной. На корпус, один медицинский пост, оборудованный компьютером, системой видеонаблюдения, системой оповещения и еще какими-то системами, нам пока не ведомыми, но вскоре обследованными в полном объеме, включая программное обеспечение многочисленных компьютеров. Каждый из нас считал себя не последним в вопросах радио, электро, компьютерной и всякой там техники, и каждый подсознательно, а может и сознательно старался показать себя перед товарищами в лучшем виде. Поэтому каждый прибор, попадавшийся нам по пути по мере обследования территории медицинского комплекса, был ощупан, опробован в действии и озвучен перед приятелями. В замке каждой из дверей были вставлены ключи, а это значит, все эти двери были нами открыты, все помещения обследованы, благо, кроме нас во всех помещениях не было ни одной живой души. Тщательно были обшарены второй и третий этаж, а также выход на крышу. Тот корпус, который мы занимали, составлял лишь одну двадцатую часть всего комплекса, и это не давало покоя нашему любопытству. Одного корпуса нам оказалось мало. Несмотря на запрет покидать выделенный нам корпус, народ потихоньку начал путешествовать по всему комплексу. А посмотреть там было на что. Один из корпусов относился к отделению стоматологии. Такого оборудования я не видел даже в кино. Такое у нас появиться, наверное, лет через десять, если вообще появится. В общем, бродили мы по разным корпусам с отвисшей челюстью и не переставали удивляться. Строили комплекс, как я понял, французы, все было доведено до ума и сделано в лучшем виде. Обследовали мы и крышу. По всей крыше от корпуса к корпусу были достаточной ширины переходы, поэтому мы побывали на крыше каждого. Запрет вылезать на крышу мы, естественно, проигнорировали. Взрослые мужики, все в основном пенсионеры, а вели себя как малые дети. И ничего, что все просматривается со спутника, что в небе гудят беспилотники, иногда пролетают транспортные или разведывательные самолеты, на небе, как обычно бывает в Ливии без облачка, мы лазаем по крышам, нам интересно. Нашлись любители, кто разделся догола и прилег загорать на крыше корпуса. Нашей безалаберности и глупости не было предела. В один из дней нашего пребывания в медицинском комплексе, будучи на крыше наблюдали пролетевший над нами небольшой турбовинтовой самолет, который, как мы потом узнали от посещавших нас периодически арабов, сбросил французский десант, и что он, якобы уничтожен отрядом спецназа ливийской армии. Не часто, но все же приходилось нам слышать отдаленные раскаты взрывов, где то за горизонтом черные клубы дыма от разрыва пущенных с беспилотных аппаратов ракет. Все это мы знали и видели, но никаких выводов для себя не делали, тупо, как бараны следовали за своим вожаком. А вожак наш, Шадров Александр Федорович, рано утром покидал нас и возвращался только поздно вечером, не особо заботясь над тем, чем мы тут питаемся. Все запасы, привезенные с собой, у кого что было, мы съели и выпили в первый день пребывания. Иногда он, конечно, что-то нам подкидывал. Но это было, всего на всего, несколько пачек макарон, иногда несколько сырых курей, хлеб, сахар, питьевая вода в бутылках по 1,5 и 6 литров. В корпусе была комната для разогрева пищи и совмещенная с ней столовая, в которой были столы и стулья, но не было ни тарелок, ни ложек, ни стаканов. Курей и макароны варили в этой комнате. Где-то раздобыли большую кастрюлю, тарелки делали из семилитровых пластиковых бутылок, которых на всех сначала не хватало, потом по мере поступления питьевой воды, этими самодельными тарелками, обзавелись все. Иногда, когда приезжали арабы, то привозили сладкую воду в металлических банках, от которой еще больше хотелось пить. Оставшийся хлеб резали на сухари, раскладывали на свободных столах и сушили. Когда не привозили хлеб, питались сухарями. Когда вернулись на это место через два месяца, наши сухари так и оставались лежать на столах, и мы их тогда моментально съели, поскольку после нашего бегства обеспечивать нас едой никто не собирался.