Наталья Сазонова - До встречи в раю

– А твоя жизнь – не сахар…

– Ну что ты, многие менее удачливые сокурсники, завидуют мне черной завистью. У Домашева столько заказов, он вращается в таких кругах, у него и слава, и деньги. Даже персональную выставку себе может позволить.

Глаза Ильи становились все более серыми, почти черными. Я никак не могла привыкнуть к этой особенности. Словно передо мной был уже совсем другой человек.

– А то, что Домашев, как проклятый, пишет эти лубочные портреты, месяцами не выходя из мастерской. То, что лучшие его годы уходят на эту халтуру, чтобы его семья ни в чем не нуждалась. А что я скажу Богу, когда приду ТУДА, мол использовал свой дар для улучшения условий своей жизни. А где те картины, ради которых я родился? – Илья так сжал руки, что они побелели, я думала, что сейчас он или зарыдает или начнет истерически хохотать. Атмосфера наэликтризовалась, и я попыталась как-то смягчить его диалог.

– Но ты же пишешь, я видела твои картины. Они невероятны, они так сильно воздействуют.

– Это капля в море, Арина. Я мог бы больше, лучше. Но мои картины никому не нужны и неинтересны. Я творю ради таких, как ты. Но если бы я писал только их, я бы умер с голоду, да и вся моя семья.

– Но ведь многих художников признали после смерти.

Илья очень долго смотрел на меня, а потом начал смеяться как сумасшедший. Он катался по полу, и, кажется, даже плакал от смеха.

– Арина, ты неисправимая оптимистка. Тебе надо быть психологом. Ты заряжаешь людей просто невероятной уверенностью в своих силах. Где ты этому научилась?

Я совсем не понимала, что его так рассмешило. Я всегда думала, что художники, особенно великие, творят ради славы, которая переживет их. Ведь многие из них при жизни ютились в ветхих коморках, голодали, а после смерти их картины продают на аукционах за баснословные деньги, они украшают лучшие музеи мира. О чем еще можно мечтать? А Илья вообще не похож на голодающего, да и одет он хоть и просто, но очень стильно.

Мне открылась какая-то новая грань этого человека. Несмотря на его видимую уравновешенность и дружелюбие, где-то глубоко внутри, его тоже терзают и мучают все эти вечные вопросы, над которыми бились и еще долго будут биться люди, лежа в ночной тишине, сидя долгие годы в тюремной камере, прожигая свою жизнь в увеселениях и развлечениях, или простые обыватели, ведущие свою размеренную и уютную жизнь. Иногда они вскидывают глаза к небу и вопрошают «А зачем я живу? Зачем я пришел на эту странную голубую планету? И что я оставлю после себя, когда покину ее?». И тогда вопросы успеха и престижа уходят на задний план, и появляется что-то главное, что-то сокровенное, идущее из самых глубин души. Кто-то всё так же размеренно продолжает жить дальше, отгоняя от себя эти «вечные» вопросы, а кто-то вдруг всё меняет в своей жизни, разрывает старые связи и уходит в неизвестность. Но таковые, как показывает практика, увы, в меньшинстве…

Глаза Ильи приобрели сиреневый оттенок, и я почувствовала, что погружаюсь в их мутящую глубину. Он так долго смотрел мне в глаза, словно пытаясь что-то понять обо мне или разглядеть мою душу. У меня закружилась голова от его взгляда, я опустила глаза и принялась пристально изучать свои руки. «Всё-таки он очень странный, неизвестно какая у него будет реакция на те или иные слова, что вдруг может взбрести ему в голову». Это одновременно и притягивало, и пугало. Видимо он почувствовал мое замешательство и стал шутливо раскланиваться.

– Ну, пора и честь знать. На улице почти ночь и юной леди давно пора спать, а не слушать сумасбродные бредни.

– Илья, куда же ты пойдешь на ночь глядя? Оставайся, у меня полно места. Да и тебе завтра не на работу.

– Это да. Но знаешь ночь не просто самое безопасное время для прогулок, но ещё и самое волшебное. Представь, город спит, абсолютная тишина, теплый свет фонарей делает город неузнаваемым и таинственным, будто это вообще какое-то другое место. Чувствуешь абсолютную свободу, и в голову приходят очень странные, но порой очень глубокие мысли.

– Звучит заманчиво. Но всё же, когда доберешься, позвони мне, чтобы я не волновалась. Ты ведь, наверняка, и телефон мой знаешь?

– Конечно. – его глаза искрились синими лучиками. – Доброй ночи. Удивительных снов.

Он уже начал спускаться по лестнице, когда я все-таки задала мучивший меня вопрос.

– Илья, и всё же, зачем ты искал меня? Всё дело в твоих картинах? Вернее в том, как я их вижу?

Он оглянулся и пристально на меня посмотрел.

– Нет. Просто почувствовал родную душу.

Его быстрые удаляющиеся шаги, а в ушах гулко пульсирует кровь, и ком подкатил к горлу. И вроде ничего такого он не сказал, но его взгляд, от него мурашки по коже.

Я как-то сразу провалилась в сон, но почему-то без сновидений. Для меня это было необычное состояние, ведь я привыкла видеть очень яркие сны, сны-погружения. Иногда они походили на целый фильм, какой-нибудь экшен, с погонями, адреналином и неизменными любовными сценами. Иногда это были фантастические сны, действие которых происходило на других планетах или в других мирах. Когда я просыпалась, то по горячим следам, ещё не остыв от эмоций, записывала их в свою тетрадь, которую тоже никому не показывала. Если молодые и креативные все-таки выпрут меня из профессии, начну писать сценарии к фильмам, на основе своих снов. Благо даже придумывать ничего не надо, только выписать красочно детали. Проснувшись, и поняв, что на этот раз записывать нечего: или мне ничего не снилось, или сон просто стерся из моей памяти, я почему-то подумала, что единственный человек, которому я смогла бы показать тетрадь своих снов – это Илья. Мне действительно на удивление легко с ним, иногда даже не надо ничего говорить – он словно читает мои мысли, чувствует тоже, что чувствую я. Такое редко случается в жизни. Обычно это или поверхностные разговоры, «ни о чем», от которых начинается резкое отупление, и хочется поскорее уйти, закрыться в свое одиночество и почитать любимую книгу. Ведь писатели – это те, кто обнажаются перед людьми, открывают свой внутренний мир, рассказывая о своих глубинных переживаниях, делясь своими чувствами, страхами и сокровенными мыслями. Это почти максимальное обнажение, мир человека у тебя на ладони. Но одни миры завораживают, зовут за собой, пленяют, хочется там остаться, или поселить этот мир в своем сердце, чтобы он стал частью тебя, некоторые оставляют равнодушными, а иные отталкивают, раздражают, вызывают даже отвращение, или, по крайней мере, непонимание. Я вспомнила фильм «Клетка», где главная героиня проникала во внутренние миры других людей, и как одни были прекрасны и божественны, а из других хотелось сразу же вынырнуть, ибо они пугали и вызывали озноб омерзения. С людьми не все так просто. Поверхностные разговоры не могут дать никакого представления о внутреннем мире человека. И не понятно, то ли там просто ничего нет, то ли человек скрывает то, что для него важно, сокровенно. Не будешь же открывать душу первому встречному. Илья был, пожалуй, первым человеком, с которым мне вдруг захотелось разговаривать, делиться своими чувствами и переживаниями. Я говорила с ним, даже когда его не было рядом, но мне казалось, что он все равно чувствует и понимает меня. Поэтому вчерашняя его фраза про «родную душу» так согрела меня. Значит, мне не показалось, значит, он испытывает нечто похожее. Иначе просто не стал бы разыскивать меня, не пришел…