Иван Паластров - Дорога жизни

Зимний день заканчивается рано, пришла пора идти по домам. Мы с Колькой, прихватив санки, побежали домой сушить обледеневшие валенки и рукавички. Завтра будет новый день и будут новые игры. Может пойдем на школьные угоры и будем играть там в пятнашки на лыжах, скатываясь с одного угора на другой, это тоже весело. Так проходят зимние дни, придет весна, появятся первые проталины и будут новые игры.

Я сидел под крышей сарая на чурке и рубил ветки для таганки. Такое задание мне дала мама, когда уходила на работу. Каждый вечер она варила похлебку на таганке, стоявшей на шестке печи. В приоткрытую калитку просунул голову мой друг Колька и, повертев головой, подошел ко мне. «Чё делаешь?» – спросил он, – «а ты чё – не видишь?» – ответил я. Дальше разговор зашел в тупик. Я рубил короткие ветки, Колька стоял и чесал ногу об ногу. Ноги были на удивление чистыми. «Ты чё, в баню ходил?» – спросил я, – «нет, а чё?» – «Да ноги чистые». Ноги мы мыли только когда ходили в баню, если учесть, что мы летом сроду не носили обуви, воду они видели только когда пройдет дождь. «Да мамка вчера вымыть заставила. Я ногу наколол, смазать надо было», – виновато ответил Колька. Меня ответ друга вполне удовлетворил и я, воткнув топор в чурку, сказал: «Пошли веники ломать на делянке, туда седни бригада пошла заготавливать веники. Может мы заработаем?»

Веники колхоз заготавливал для овец на зиму. Они любили обгрызать кору с веток и сухие листья. Делянка была в сторону Каменнухи, там вырубали березовый лес, который увозили куда-то на фанерную фабрику и на дрова. Делянки отмечались лесничим и вырубались прямоугольниками. Деревья распиливались и складывались в поленницы, сучья собирали и сжигали. Вот туда и направил бригадир бригаду женщин-колхозниц, обламывать ветки и вязать веники. Колька думал не долго – заработать рубль не мешало бы, и мы направились на делянку. Там вовсю кипела работа – лесорубы валили березы и обрубали сучья, а женщины обламывали ветки и вязали веники. В конце дня учетчик у каждой примет работу, кто сколько навязал, тот столько и заработал. Мы с другом тоже взялись за работу: Колька стал обламывать ветки, а я – вязать веники. Не успели мы связать десяток, как приехала подвода и стали грузить готовые веники, чтобы увезти их и развесить под сараем для просушки. Учетчик дядя Ваня сказал, чтобы мы ехали вместе с вениками и там их развешивали.

Вечером он нас похвалил за работу и сказал, что деньги получите в кассе, когда будут давать зарплату всем. Мы с Колькой приуныли – деньги нужны были сейчас, но долго не горевали, побежали по домам – хотелось есть. По дороге домой договорились, что сегодня пойдем смотреть кино, если не проберемся в зал, то может посмотрим в окно. Летом вечером в клубе кино можно посмотреть и в окно, так как было душно и окна открывались. Главное чтобы успеть занять хорошее место, так как любителей посмотреть бесплатно хватало, село было большим и ребятишек было много. Так закончился один летний день, но завтра будет новый и мы найдем чем себя занять, в нашем распоряжение было много чего.

На дворе было солнечно, день обещал быть жарким. Я сидел на крыльце и от нечего делать наблюдал за воробьями. Пара воробьев жили у нас под крышей навеса. Навес, это плоская крыша на столбах, забранная жердями и покрытая соломой. С двух сторон навес был открыт, а с двух – закрыт забором из не толстых бревен. Вот между жердей воробьиная пара и свила свое гнездо в соломе. Зимой воробьи жили в скворечнике, они заняли его после того как улетели хозяева в теплые края. По весне воробей стал обустраивать в скворечнике гнездо, намереваясь остаться в нем на лето со своей подругой. Но старые хозяева по весне вернулись с юга и расстроили все воробьиные планы. Они быстро выдворили квартирантов и выкинули их гнездо. Воробью пришлось искать новое жилье и нашел он его в соломенной крыше сарая.

У воробьев, видимо, уже вывелись птенцы и они суматошно летали туда-сюда, таская корм своей голодной ораве, которая начинала пищать, когда кто-то из родителей прилетал с кормом. Вот за этим занятием и застал меня мой друг Колька. Он сел рядом прямо на траву и тоже уставился на сарай. «А у нас они за окном живут, за наличником», – сказал друг. – «И тоже птенцы пищат». Нам быстро надоело смотреть на воробьиную пару, и Колька сказал: «Давай посмотрим ципушек, какие они, наверное уже оперяются». Я посмотрел на него и согласился: «Давай, если достанем». Мы быстро подошли к тому месту, куда залетали воробьи. Нам хотелось только посмотреть на птенцов и вернуть их на место. Воробьи, почуяв неладное, с громким чириканьем носились вокруг нас. До крыши было не достать и мы подставили чурбак. Колька встал на него и потянулся к щели между жердей, но все равно руки не хватало. Я обхватил его ноги и хотел приподнять его и только ноги оторвались от чурки, как Колька, потеряв опору, грохнулся на землю. Он сел на зад и стал тереть ушибленную руку. Я испуганно смотрел на друга и спросил: «Ты не сломал руку-то?» – «Да вроде целая, только оцарапал» – ответил друг.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Реможник – старьёвщик

Ремок: старая одежда, часто рваная, грязная. Слово используется: Урал, Сибирь.

Шаньга, шаньги – лепешка со слоем масла или сметаны; ватрушка.

Шесток – площадка перед устьем русской печи.

Загнетка – место на шестке русской печи (обычно в левой его части), куда сгребаются горячие угли