Евгений Худаев - Стриптиз для одинокой женщины

Через месяц, участковый проходя мимо клуба, увидел, что приехала машина из города. Могила заглянул в окошко киномеханика, громко и весело спросил:

– Эй, сапожник, чего сегодня смотреть будем?

– Кино про Котовского… – ответил киномеханик.

Участковый вытер выступивший на лбу пот, и на всякий случай перекрестился.

ППС – для тех, кто действительно не знает, Патрульно-постовая служба, одно из подразделений милиции.

Старый, весь дребезжащий «уазик» перевозил патруль ППС в составе двух человек. За рулем машины сидел пятидесятилетний сержант Михаил Леопольдович Гарбуз. Толстый, вечно ворчливый дядька, с пушистыми седыми усами. Вот он, и сейчас завел свою любимую пластинку:

– Федька, вот скажи мне…

Рядом с водителем сидел старший патруля, Федька, а вернее сержант Федор Иванович Кулебяка. Маленького росточка, Кулебяка больше похож был, со стороны на подростка. Рыжеватый, рано облысевший, с большими ушами Федька красавцем не был, но бабы к нему липли, как мухи на мед. Хотя к нашему рассказу это отношения не имеет.

Прослужив десять лет в милиции, Кулебяка заслужил определенный авторитет, и был на хорошем счету у начальства. Гарбуз же его, кроме как «Федька» никак больше не называл. Мог иногда, еще и по заковыристей обозвать; «сопля в скафандре», «сосунок», или «щенок лопоухий». Такое отношение, конечно, злило, и раздражала старшего патруля, но сделать он, ничего не мог. Гарбуза в Отделе тоже ценили и уважали.

– Федька, вот скажи мне, ветерану МВД, кода мне заменют эту чертову колымагу, на нормальную машину? – спросил ветеран МВД.

«Уазик» словно почувствовав, что говорят про него, раза три громко и возмущенно «чихнул», сотрясаясь всем корпусом.

– Вот, видал, что делается! – Гарбуз даже обрадовался. – Этот старый драндулет, в один прекрасный день, просто на ходу, сам рассыпется, а мы, будем пешкодралом ходить.

Под днищем «уаза» что-то громко хрустнуло, а колеса сами собой вильнули по направлению к встречной полосе.

Сержант Гарбуз заскрипел зубами, напрягся и выровнял руль.

– Выделили специально, три машины импортные, для всего РВД. И что? Начальство сразу себе прибрало… Мы за преступниками гоняемся на металлоломе, а начальство раскатывает на «мерсах» и «бэхах», по кабакам да по баням, как царьки. Федька, разве это справедливо?

Кулебяка не успел ответить, в этот момент громко захрипела рация таким голосом, словно, кто-то душил дежурного:

– Махаон, Махаон, это Парнасиус, надо подъехать к парку Революции, там молодежь хулиганит… – сообщил дежурный.

– Опять… – простонал ветеран МВД, и на его глаза навернулись слезы.

Месяца два назад их патруль получил аналогичный вызов, подъехать к парку Революции. Они поспешили. Приехали. Огляделись.

На небольшой лужайке, на самодельных скамейках сидело человек семь пацанов. Сидели и громко пели какой-то модный блатняк, про воровскую любовь и про зону. Здесь же, прямо на земле разложена еда, консервы всякие. Общую композицию довершали бутылки с водкой и пивом. Непорядок на лицо.

– Махаон, Махаон, помощь нужна, – издевательски прохрипела рация, голосом уже почти задушенного дежурного.

– Парнаус, сами справимся, – заверил Кулебяка.

– Не Парнаус, а Парнасиус, – возмутилась рация.

– Не один хрен, – буркнул в сторону сержант Кулебяка.

Вообще это увлечение начальника РВД подполковника Букашина бабочками, раздражала многих. Вот и позывные он, Букашин, лично сам для патрулей придумал. Все позывные теперь происходили от названий бабочек. Здесь не поспоришь, Букашин начальник, остальные все – дураки.

Кулебяка согласился на позывной «Махаон». Посчитал, что это лучше, чем быть, «Капустницей», или «Павлиньим глазом».

Кулебяка и Гарбуз направились к потерявшей страх малолетней шпане, не подозревая, что они сами попали в хорошо подготовленную засаду.

Когда милиционеры подошли к молодежи, а Кулебяка козырнул, и только открыл было рот, чтобы поинтересоваться, что это за посиделки здесь устроили, почему шумят… Его опередили. Один из пацанов подскочил со скамьи, словно ужаленный и заорал дурным голосом:

– Пацаны, атас! Кто последний тот «козел»!

В этот момент, из ближайших кустов, с криками и воплями, выскочило еще человек двадцать пацанов и девчонок. Кулебяка решил, что это последнее его дежурство в этой жизни. Но вся молодежь бросилась к их старенькому «уазику». Открыв все четыре двери, пацанва стала пропихиваться в салон автомобиля. Несколько раз жалобно пробибикал сигнал «уазика», видимо взывая о помощи. Но, что могли сделать два мента, против двадцати малолетних дуроломов.

Через полминуты ментовской «уазик» оказался заполнен подростковыми телами под самую крышу, в прямом смысле этого слова, словно консервная банка рижскими шпротами. А еще через полминуты «уазик» жалобно заскрежетал, показывая, что он не в силах противостоять такому беспределу. Задние колеса автомобиля просто отвалились, и «уазик» просел на брюхо.

Пока ошарашенные менты стояли рядом с покалеченной машиной, детишки радостные разбежались по кустам. Один из них, правда, сообщил приятную новость, видимо, чтобы приободрить ментов:

– Мусора, нам удалось перебить рекорд, у пацанов с соседнего района. В ваш вонючий «луноход» двадцать три человека вместилось. Ура новому рекорду!

Еще миг, и парк опустел. На дороге остался растерзанный «уазик», и офигевший от нового рекорда, патруль.

Когда сообщили о поломке машины начальству, то начальство пришло в бешенство.

– Вы че, мне тут заливаете! Небось, кирпич со стройки тырили?! – выдвинуло свою версию начальство.

Ох, и влетело им тогда за сломанную машину.

Прошло только два месяца, и снова вызов в парк Революции.

– Федька, я в парк Революции не то, что на БТРе, на танке не поеду… – завыл, словно попавшийся в капкан волк, сержант Гарбуз.

Сержанту Кулебяке тоже не хотелось ехать в парк Революции. Он решительно схватил рацию и закричал:

– Пеленгас, Пеленгас, это Махаон! Не могу в парк Революции приехать, пробили колесо! Отбой…

– Сам ты Пеленгас… – обидчиво хрюкнула рация.

– Спасибо Федор Иванович, вовек не забуду, – по щеке сержанта Гарбуза прокатилась крупная слеза.

Ничего себе, этот грубиян и ворчун Гарбуз, сразу вспомнил имя и отчество старшего патруля.

Кулебяка понимал, что Гарбуз хоть и ругает свою старушку, но машину очень любит и бережет ее.