Александр Паваль - Путешествие в 16-ю республику. Авантюрно-приключенческий роман

Люди отлюбившие и отпереживавшие. Предел их желаний: по возможности лучше отовариться в братской Болгарии на все выделенные деньги и поскорее вернуться в лоно своих семей, чтобы рассказать в каком городе что они купили. Судьба оказалась немилостива ко мне. Изо дня в день, по восемь часов, я общаюсь с такими же людьми на работе. И вот даже в отпуске мне придется выслушивать их семейные и бытовые проблемы, рецепты приготовления соленых помидоров, опыт в выращивании огурцов на огородах и пересказ телесериалов. Я в растерянности смотрел на эту публику. Все толпились сдать быстрее других деньги, узнать где, что, когда и создавали невообразимую суматоху, двигаясь вдоль и поперек зала. Немного придя в себя, я решил перебраться в другую группу, желательно к девчонкам. Иначе сдохну от скуки. Вся троица сидела в середине зала, согреваясь теплом лучей внезапно выглянувшего солнца. А сзади них, источая благоухания, импозантная миледи, любительница колонн. От этого моя цель казалась еще желаннее. Любой ценой, подумал я.

И тут в кои веки мне повезло! Как раз в мою группу просилась какая-то бабушка. Ей просто не терпелось поскорее присоединиться к компании своих сверстниц. Я воздал хвалу Господу, призвав его и в дальнейшем не покидать меня. Итак, мы поменялись местами, и я стал членом туристической группы номер три поезда «Дружба» Краснодар-Варна.

Хмурым ноябрьским утром на перроне вокзала Краснодар-1 стоял поезд, в который должна забраться орава в 420 человек. Во всех группах насчитывалось по сорок два туриста. А поскольку в купейном вагоне только тридцать шесть мест, то по шесть человек от каждого туротряда отправлялись в 11 и 12 вагоны. При единодушном одобрении большей части туристов, в которую входили леди и джентльмены в возрасте не ниже пятидесяти лет, было решено, что в «ссылку» отправятся молодые.

Я, как человек общительный, несмотря на внезапный насморк, поддержал это начинание и стал формировать ядро добровольцев. Сразу же нас оказалось пятеро. Причем, в моем лице звено молодежи имело единственного представителя от человечества. Решив завершить формирование гарема, я пригласил к нам в компанию еще одну молодую и подающую надежды. Но эта «подающая надежды» не оправдала моих надежд и гордо отказалась. Тут мои красавицы решили, что одного мужика им мало и сосватали совсем почти молодого кавалера, который ничего не имел против. Правда, он не производил впечатления компанейского человека, но это представлялось несущественным.

Итак, мы сформировали звено, и я, не дожидаясь, пока весь этот муравейник полезет в вагоны, схватил чемоданы и призвал моих попутчиков поскорее занять свободные места. Эта идея возникла не на пустом месте. Селиться по одному на свободных полках в разных купе значило обречь начало путешествия на полный провал. Ходить друг к другу в гости, пить в одиночку, общаться с малознакомыми людьми – что может быть хуже?

Бодрой рысью я помчался к хвосту состава. Пробежка с чемоданами по перрону заставила мою кровь изрядно поциркулировать по озябшим сосудам. Насморк начал сдаваться. Сырой осенний кислород наполнял мою грудь, пробираясь по капиллярам в артерии. Адреналин закипал, придавая решимости. Ворвавшись, как московский носильщик, в одиннадцатый вагон, я занял два купе и отбивался от посягательств иногруппных элементов до подхода основных частей. Девушкам досталось крайнее купе. Мы же с Главным заняли соседнее, впустив к себе какого-то лысого мужика и растерянную женщину неопределенного возраста.

Да… Я, конечно, забыл сказать, что вторым мужчиной в нашей компании оказался Главный. Мой новый знакомый, как выяснилось впоследствии, оказался отличным семьянином, кандидатом в члены КПСС, отцом двоих детей. И вообще, он умел пить различные виноводочные изделия в любых количествах.

Едва мы разместились, как оказалось, что у всех с собой имеется. Я отправился добывать стаканы, где поругался с проводницей, которая никак не могла понять: зачем человеку стакан, если он не пьет чай? Эта милая, если не сказать меньшего, женщина берегла казенный инвентарь, как солдат последние патроны. Стаканы же выдавала с такой неохотой, словно граненки были подарены ей на свадьбу безвременно отошедшим в мир иной супругом. Я давно заметил, что проводников всегда раздражают пассажиры. Эти существа постоянно чего-то хотят: чаю, сахару, чистое сухое белье, культурного обращения и открытой двери во второй туалет. Аналогично обстоят дела с продавцами гастрономов, участковыми врачами и официантами. Вот, если бы никто не ездил поездами, не покупал колбасу, не болел неизвестно чем и не склочничал в ресторане из-за каких-то пятидесяти рублей обсчета, то тогда можно было спокойно работать и получать заслуженную зарплату. А так, ходят тут всякие! Стакан им дай! С собой иметь надо! Ну и что, что не разобьете! А мыть после вас кто будет? Ну и что, что после водки следов не остается! Напьетесь – весь туалет загадите! Там кто мыть будет? В соседний вагон ходить будете? Знаю я вас, как же!

В конце концов, после длительного и упорного наступления, мне перепало три граненных сосуда, чем я и порадовал своих попутчиков. Женская половина умело хлопотала над закуской. Мы же с Главным чинно откупоривали бутылки и снимали пробу с двух коньяков из союзных республик.

Стол ломился. Если бы к нам в купе случайно забрел какой-нибудь Робинзон, он бы захлебнулся слюной. На тарелках лежали деликатесы краснодарских ОРСов и мясокомбината, кондитерских цехов и рыбных магазинов. Лучшие сорта коньяка и водки довершали картину пиршества. Через полчаса от сырокопченой колбасы мне стало плохо, бастурма застревала в горле, коньяк я закусывал только черной икрой, а шоколад побросал в стакан с шампанским «Брют» и наблюдал, как он периодически всплывает на поверхность и вновь утопает в пузырящемся напитке.

Для некоторых момент начала путешествия имеет особое значение. Впечатляет, восторгает и прочее. Во многих книгах можно прочесть: «…и вот, наконец, поезд тронулся, и чувство свободы…», или «…раздался долгожданный гудок, вагон чуть-чуть дернуло, и я ощутил радость от того…».

Ничего подобного у меня и моих попутчиков не наблюдалось. Все смазалось. И момент отправления, момент эмоционального и духовного подъема запомнился тостом: «За то, что поехали!». Когда же через двадцать минут поезд притормозил на разъезде «Лорис», то выпили «за то, что остановились». И так без конца. Бутылки пустели. Появлялись новые. Колбасы нарезались. Консервы открывались. Вечеринка была в самом разгаре. Когда я стал обнимать Таню, то понял – мне хватит. Как раз включили свет, и я решил поблевать. Однако это оказалось не так просто. Проклятый вагон кидало на рельсах, словно пьяного быка в коровнике. В коридоре не наблюдалось ни души. Все заперлись в своих купе. Кто спал, кто читал, кто перекидывался в картишки с соседями.

Читать дальше