Евгений Кремнёв - Невестин мост. Дай бог, и ты мне не будешь нужна!..

Тот отрицательно покачал головой. – Да, не могу я вас на землю отправить! У вас голова отлетела при аварии! Меня здесь не поймут, а там вы – безголовая – всех пугать будете!

– Да, вот же голова! Вот! – похлопала она себя по прическе, игнорируя тот факт, что ее эфемерная рука проходила сквозь не менее эфемерную голову и ничего не хлопала.

– Ещё раз повторяю: это астральная голова! Ваша телесная голова при ударе о самосвал отделилась от тела и пролетела двенадцать метров!.. Все – мне некогда!..

– Ну конечно, теперь у тебя нет ни до чего дела! Такие вертихвостки нарисовались на горизонте!..

Вдруг лицо толстяка побагровело. – Вам плохо?! – обеспокоилась дама. Гангут завращал глазами.

– Это вам за меня наказание! – мстительно сказала худышка.

Гангут слегка приподнялся и выпустил газы с такой силой, что поднялась пыль между автомобилями и самолетами.

– Так порядочные мужчины не поступают! – возмутилась cлегка оглушенная дама. – Это удар ниже пояса!

Она заткнула нос, из ее астральных глаз полились вполне реальные слезы.

– Нет, это удар ниже поясницы. Он исходил именно оттуда! – уточнил Гангут и втянул воздух ноздрями, испытывая видимое удовольствие. – Пахнет фиалками, не правда ли?

– Какая вы свинья!

– Это случается помимо моей воли. Как реакция на упрямство некоторых клиентов… Ну, идите, идите! Я все сказал!

Когда дама взялась за дверную ручку, ее оторвало от пола и, взлетев, она стукнулась астральной головой об астральный косяк. – А, будь вы неладны с вашими порядками! – вскрикнула она, и со злостью пнув астральную дверь, вылетела вон по воздуху.

– Ну вот, новоиспеченный, – обратился Гангут к Ване, – там она была стервой, и здесь ничуть не изменилась. Со своим уставом в чужой монастыре лезет. Как зовут?

– Иван.

– Ну, зови Машку с Калиной, Ваня.

– ?

– Они не представились? Флэток своих. Машка – толстуха, Калина – мини-девка.

Но блондинки вошли сами, не дожидаясь приглашения. Толстяк – не фигурально – выпорхнул из-за стола, звеня цепью. – Ах, Машка! – сказал он, хлопая по заднице огромную блондинку. – Ах, Калина! – сказал он, хлопая по заднице маленькую блондинку. – Присаживайтесь, бабенки! И ты давай!

Машка из недр необъятного лифа достала квадратную бутылку. Гангут принюхался и от удовольствия закрыл глаза. – О-о, аромат просто дьявольский!

– Что скажешь? – спросила Машка.

– Основная нота – дерьмо из городской канализации? Да? – сказал Гангут.

– Да, – сказала Калина. – А доминанта?

– Какая-то техническая примесь, – он принюхался и закрыл глаза. – Бензин. Да, бензин!

– Что ещё?

– Тосол и… кажется солидол.

– Ты как всегда прав, – сказала Калина. – Дерьмо вперемежку с тосолом, солидолом и бензином.

– Там есть ещё один мотив, – сказала Машка. – О-очень тонкий.

Гангут, придерживая корону, ткнул нос в бутылку. – Вот вертится что-то знакомое, а уловить не могу. Все, Машка – колись! Не могу угадать!

– Вода из-под цветов недельной давности! Это же очевидно! – сказала Машка.

– Ах, да! Ты же обожаешь цветы! – сказал Гангут, снял корону и достал из стола три стопки. – Этого у вас не отнять – можете вы создать профессиональную композицию. – Он ещё раз понюхал содержимое бутылки – Чудесная жуть! Вы знаете, – обратился он к флэткам, – я пью только в двух случаях: когда есть гусь, и когда нет гуся. Кстати, у вас есть гусь?

– Нет! – весёлым хором ответили девушки.

– И у меня нет. Тогда условие соблюдено – наливай!

– За тебя, старый пердун! – хором оказали флэтки и они чокнулись.

…Поставив стопку, Гангут полез в стол и достал наушники с присосками. Он обратился к Ивану. – Ну, что, юноша, дай, ка я тебя послушаю. – Он нацепил наушники себе на голову, а присоски воткнул в туманный пух в районе груди новопреставившегося.

– Что ж, всё ясно! – сказал он, снимая наушники. – Юноша оскорблен! Юноша хочет мести. Жестокой мести для бывшей зазнобы! – Он кинул наушники обратно в стол. – Верно, Иван?

Тот закрыл глаза и вспомнил – «Инга!» – Действительно! Этот так сладко – мстить этой суке! – сказал он. – Меня так распирает от этой мысли! О-о, какая сладкая, какая невозможно чудесная мысль: мстить суке Инге!.. Мстить, мстить, а потом опять – мстить и мстить!.. И…

– Да, нет проблем, юноша!.. – прервал его излияния Гангут. – Калина!..

Маленькая блондинка скинула с себя рубаху и, голая по пояс, уселась на стол напротив Ивана. – Смотри! – Калина с силой воткнула пальцы себе под грудь. Брызнула кровь, подула – кровь запеклась. Она раздвинула кожу, погрузила пальцы еще глубже, с треском раздвинула ребра, в разорвавшейся кровавой материи показался пульсирующий слизистый комок. «Сердце» – догадался Ваня. Подошла Машка, дотронулась до пульсирующего комка. – Это – аорта, – сказала она Ивану. – Между аортой и сердцем находится центр жизни. Тень, попадающая в это место, может позаимствовать у человека с той стороны оболочку.

Калина вытащила ладони из своей ужасной раны и, дрожащая и потная повалилась навзничь на стол, опала как проколотый мяч, и стала плоской. Потом вскочила и закричала тонким мультяшным голосом. – Ой, мне больно, Гангут! Ой, надуй меня скорей! Ой, больно!.. – Гангут взял плоскую флэтку подмышку и вышел в боковую дверь.

Машка склонилась над Ивановой рукой и дунула. Пух облетел, и рука стала походить на сосуд, набитым водорослями. – М-да, так ни фига ни видно – запутаешься.

– Вот, смотри, – она закатала свой рукав, пережала вены у локтя и поработала кулаком. – Ты кровь из вены сдавал?

Иван кивнул.

– Вот эта вена – «медиана-субити» по латыни, ты попадаешь в эту вену…

– Как?

– Гангут объяснит.

– …в эту вену и ждешь. Будет темно. Потом увидишь человека, того, в которого ты внедрился. Как можно быстрей обними его и – вcе. Не вздумай медлить.

– А если не успею?

– Успевай. Что ты бабка восьмидесяти лет!

– Хорошо успел, а что с этим человеком будет?

– C ним вcе в порядке будет, ты позаимствуешь у него часть молекулярного слоя.

– Ну, а если не успею все-таки?

– Вот ты противным какой! Не успеешь – значит, человек этот сойдет с ума, а для тебя его тело станет тюрьмой до самой его смерти.

– Ясно. Не пойму только зачем Калине нужно было это все показывать, мучая себя, когда ты мне все ясно и понятно объяснила?

– Зато пердун сейчас её надувает, а это, ох как приятно! Оргазм просто потусторонний! – Ивану послышались в этом ревнивые нотки.

Раскрылась дверь, и вошли – распаренный Гангут и Калина за ним – опять трехмерная; она на ходу натягивала рубаху, толстяк платочком вытирал рот. Гангут вытянул из пиджака что-то на дезодорант похожее и на ходу пшикнул на Иванову руку – она опять покрылась оболочкой. – Так эстетичней, – пояснил он. – Я поклонник всего прекрасного. – Он похлопал по заду маленькую блондинку.