Дмитрий Пшеничный - Превосходство

Ранее говоривший вытащил новый пистолет и направил его на беглеца. Лицо последнего было мрачным, но во взгляде его не было заметно того животного страха, который присущ большинству осуждённых на казнь в последние секунды их жизни. Казалось, человек этот уже смирился с уготованной ему участью и был готов мужественно встретить её.

Всадник направил дуло оружия в грудь мужчины, а затем ехидно улыбнулся и произнёс:

– Вот и всё, ублюдок. Пришёл тебе конец.

– Ты просто кусок акульего дерьма, Гай. Ты кончишь в канаве, – с едва различимой дрожью в голосе огрызнулся приговорённый.

– Ну, Том, эти джентльмены свидетели – если кто и подохнет в канаве, так это ты!

С этими словами грянул выстрел. Пуля ударила с такой силой, что беглец рухнул наземь, как подкошенный. Из-под грязного жилета начала вытекать густая тёмная кровь.

– Дайте мне ещё пистолет, – потребовал всадник, которого убитый называл Гаем.

– Порох совсем отсырел, – отозвался один из его спутников, – не погода, а полная чертовщина!

– Ладно, дьявол с вами! Жак, взгляни на него поближе.

Кругленький француз слез с лошади и подошёл к трупу. Несколько раз ударив по телу ногой, он обернулся к Гаю и равнодушно констатировал:

– Мертвец. Ты ему в самое лёгкое засадил.

– Вот и славно, – удовлетворённо пробормотал Гай. – А теперь сбрось тушу вниз.

Жак ухмыльнулся и, не желая пачкать руки, начал потихоньку сдвигать труп сапогом. К его облегчению, земля была чрезвычайно скользкой, а убийство произошло у самого края оврага, так что больших усилий не потребовалось. Через мгновение бездыханное тело с треском полетело вниз и распласталось на самом дне ложбины.

– Дело сделано, волки, двигаем! – скомандовал Гай и поскакал прочь, а за ним последовали и его компаньоны.

Ливень усиливался и вскоре переродился в настоящий шквал. Огромные толщи воды обрушились на лесной овраг и лежавший на его дне труп, который вскоре настолько смешался с землёй, грязью и водой, что вряд ли был бы замечен даже в том маловероятном случае, если какой-нибудь безумный путник внезапно оказался в этой глуши.

В то утро, а это была суббота, седьмое июня, в Порт-Ройале, как и на всей Ямайке стояла весьма типичная для начала лета погода, что, впрочем, не делало её менее привлекательной. В двенадцатом часу жара была ещё не столь изнуряющей, какой она должна была стать к обеду, чем вовсю пользовались люди на берегу. Несколько мужчин в доках оживлённо спорили, пытаясь определить, насколько надёжно закреплены вверенные им ящики. Молодая леди, застывшая чуть поодаль, засматривалась на величественные силуэты стоящих на рейде кораблей, и, казалось, совсем не слушала того, что пытался донести до неё прыгающий рядом светловолосый джентльмен. Он, в свою очередь, скорее всего считал произносимую им речь невероятно важной, и очень переживал из-за того, что не видел ни малейшего сочувствия в лице своей спутницы.

Губернатор Уайт, которому после нескольких мучительных бессонных ночей наконец удалось выспаться, в момент выхода на балкон своей спальни был чрезвычайно доволен собой, погодой и всем окружающим миром.

Облачённый в бордовый атласный костюм, его превосходительство жадно вдохнул свежий тропический воздух. Спустя мгновение, он широко раскинул руки и закрыл глаза. Утреннее солнце было настолько нежным, что Уайт, на пару секунд, будто вновь очутился внутри своего волшебного сновидения. В нём он мальчишка лет десяти, играющий с куклами на крыльце отцовского дома, что в девяти милях от Портсмута. А вот и белокурая Эмили, дочь мистера Фитча, бывшего соседом Уайтов с незапамятных времён. Девочка улыбается и пристально, с неподдельным интересом наблюдает за действиями мальчугана, а её волосы игриво переливаются в ярком солнечном свете…

Приятные воспоминания губернатора были прерваны внезапно появившимся звуком, напоминавшим быстрый человеческий шаг. Звук угрожающе усиливался, и его превосходительство нехотя приоткрыл глаза. По мощёной дорожке, ведущей к парадному входу в дом, стремительно двигалась высокая фигура. Уайт прищурился, но опознать фигуру не смог. Определённо это был человек, ранее не встречаемый его превосходительством, ведь губернатор отличался поистине выдающейся визуальной памятью.

– Джон!

Этот голос был хорошо знаком Уайту, что несказанно обрадовало губернатора. В конце концов, кто бы ни был незваный гость, общение с ним на пару с сэром Уильямом Хоули было куда менее пугающей перспективой, чем если бы это пришлось делать в одиночку.

Джон Уайт ещё раз глубоко вдохнул, а затем резко развернулся и вошёл в комнату. Хоули уже ждал его, и на лице Уайта проявилась едва заметная улыбка. Спустя мгновение, Джон неожиданно для себя заметил, что лицо его старого друга, всегда сияющее и излучающее безмерную любовь к жизни, на этот раз выглядело довольно хмурым.

– Что это за человек? – нервно спросил Хоули.

– Доброе утро, Уильям. Как вижу, вы, с каждым днём, навещаете меня всё раньше и раньше.

– Оказывается, что не я один. Так кто этот человек? – сэр Уильям повторил свой вопрос.

– О ком вы говорите?

– Бросьте валять дурака, Джон. Если вы стояли на балконе, вы должны были увидеть его первым, ещё раньше меня.

– А, вы про того… Я не знаю, Уильям. Откуда мне знать? – вопрос Уайта прозвучал несколько риторически и вряд ли пришёлся по душе даже самому губернатору.

– И часто вас навещают неизвестные, о визите которых вас даже не предупредили? Похоже, вы стали слишком халатно относиться к своей жизни, Джон.

– Перестаньте, друг мой… Я представляю королевскую власть, а вы говорите так, словно мы находимся где-нибудь в тёмном притоне.

– В том-то и дело. Вы представляете власть, и вам ли не знать, что за проходимцы шляются по Порт-Ройалу. И каждый из них, будь его воля, счёл бы за честь лично познакомиться с вами.

В тот же миг, как только Хоули закончил говорить, в дверях появился негр, гладко выбритый и одетый в европейский костюм.

– Благородный господин прибыл. Он ожидает вас в гостиной, – объявил слуга на грамматически правильном английском, хотя и с сильным африканским акцентом.

Высокий мужчина одиноко сидел в большом прохладном зале, где обычно принимал своих посетителей губернатор Порт-Ройала. Из одежды он снял лишь широкополую шляпу с красным пером, которую теперь и перебирал в руках. Последние, будучи покрытыми чёрными перчатками, не совсем подходили к серому плащу и бриджам, и будто являлись частью другого наряда. Под расстёгнутым плащом виднелись жилет и рубашка. Качество ткани и общая элегантность внешнего вида позволяли предположить, что незнакомец был отнюдь не рядовым колонистом. Скорее всего, он принадлежал к некому высшему обществу, причём не тому, что считалось таковым в Новом Свете, видные представители которого были хорошо известны на Ямайке, а высшему обществу настоящему, европейскому – благородному сословию старой Англии.