Юрий Каменский - Лоцман с «Аргуса». От создателей «Витязя специального назначения»

– Не убили никого? – тяжело дыша, Лёха оглядел поле боя.

– Вроде, нет, – пожал плечами Макс, – ну, что, смываемся?

– Ага, – кивнул Лёха, – только, не слишком быстро.

Хозяин заведения, с христианским смирением поглядывая через стойку на клиентов, которые пока не подавали активных признаков жизни, привычно шлифовал салфеткой бокал. Потратившись однажды на лечение сломанной челюсти, он давно уже не совался в разборки, просто нажимал неприметную кнопку под стойкой, а потом ждал прибытия официальных лиц, более компетентных по части мордобоя. С их же помощью, не без пользы для себя, он потом вытряхивал из задержанных возмещение понесённых убытков.

Оперативники, ещё раз окинув взглядом побоище, вразвалку направились к дверям. Лёха уже взялся за ручку двери, когда та резко распахнулась, едва не засветив ему по лбу.

– Всем оставаться на местах! – провозгласил сухощавый офицер с нашивкой «МР 2 2 MP (эм-пи) Military Police – Военная полиция » на рукаве.

Два здоровых сержанта остановились в дверях, словно олицетворение отданной команды. Конечно, и эту троицу «обесточить» труда не составляло, но как раз этого-то и не требовалось. Темны и запутанны пути в политике и разведке.

…Макс, сидя на железных нарах, задумчиво выпускал изо рта колечки сигаретного дыма.

– Дожился, блин, – изрёк он, наконец. – Небо в клеточку и друзья в полосочку. Ведь говорила мне мама – не езди, сынок, за океан, ни хрена там хорошего нету.

– Ага, а ты думал, тут мёдом намазано, – саркастически хмыкнул Лёха. – Вот сейчас узнаешь, что такое истинная демократия.

Они оба захохотали, словно ничего смешнее в своей жизни не слышали. К решётке подошёл местный вертухай.

– Кто-нибудь из вас говорит по-английски?

– Ну, я говорю, – лениво откликнулся Макс. – А чего надо?

– Сейчас узнаешь, ― ухмыльнулся страж, отмыкая решётку и предусмотрительно отступая в сторону:

– Выходите.

В сопровождении охранника они прошли по длинному, плохо освещённому коридору. Всё, что говорилось в узком кругу о прекрасных условиях в забугорных застенках, оказалось бредом собачьим. Пятна плесени, обшарпанная краска и заплёванные жвачкой полы развеяли в пух и прах всю рекламу об импортных демократических прелестях. Им даже по кружке чая с куском хлеба эти жлобы не дали. Сервис, называется!

– Стой! Лицом к стене! – скомандовал он и распахнул одну из дверей. – Заходи!

– Садитесь! – приветствовал тот самый офицер, что задержал их в баре. – Идите, Дженкинс.

Вертухай, козырнув, вышел.

– Я офицер военной полиции Дональд Рассел. Кто из вас говорит по-английски?

– Я, – отозвался Макс.

– Тогда будешь переводить ему.

– Чего тут непонятного? – пожал плечами Лёха. – Военная полиция. Чего он хочет?

– Скажет, наверное, – безразлично отозвался Макс, кивая «эм-пишнику».

– За нападение на этих морпехов в мирное время вам бы светило пять лет тюрьмы. А сейчас вас проще расстрелять. Переведи.

– Ни хрена себе! А мне в морду бутылку кидать можно? Вот так, за здорово живёшь? Слышь, Лёха, – продолжил он уже по-русски. – Этот вертухай говорит, что мы себе на расстрел накрутили за тех бакланов.

– А как насчёт прав человека и демократии? – поинтересовался Алексей.

– Да хрен они забили на твою демократию. А второй – на права человека.

– Ну, понял. Расстрел. От нас-то что нужно? Может, ему денег отстегнуть?

– Он понял, – обратился к офицеру Макс. – А чего надо? Может, как-нибудь можно договориться?

В глазах дознавателя, можно поклясться, мелькнула смешинка. Ох, сдаётся, что перевод – так, для отвода глаз. Такое впечатление, что всё он понимает. Да, ладно, мы-то простые, как три копейки, пусть себе мудрует. Посмотрим, куда разговор выведет.

– Надо подумать, – прищурил глаз офицер.

– Ну, думай, – согласился Макс и, повернувшись к Лёхе, прокомментировал. – Чапай думать будет.

В это время дверь распахнулась и в неё вошёл… нет, буквально влетел дородный мужик в форме. Судя по тому, как резво вскочил дознаватель, толстый дядька был немалым чином.

Пока он задавал вопросы, а подчинённый отвечал, Макс по-тихому комментировал напарнику ход разговора.

– Толстяк спрашивает: какого хрена мы тут сидим? А вертухай про наши подвиги рассказывает.

В это время начальник громко расхохотался. Он бил себя по коленям, стучал кулаком по столу, в общем, веселился от всей души. В промежутках между приступами веселья он что-то спрашивал.

– Чего это он? – тихо спросил Лёха.

– Ему забавно, – скучным голосом перевёл Макс. – Что два гражданских отмудохали пятерых морпехов. О, а «эм-пишник» отвечает, что нас расстрелять за это надо. А толстяк говорит, что у него вместо головы задница. Тут я согласен.

Он хмыкнул.

– Он ему втолковывает… блин, сплошные маты… что двух таких здоровых лбов… это он про нас… нужно в этот долбанный экспедиционный корпус запихать. Та шушера, которую в этот корпус собрали, ничем не лучше. О, даже ещё хуже, говорит, если эти двое русских пятерых сумели отметелить.

Начальство встало из-за стола и, продолжая похохатывать, вышло. Офицер белоснежным платком отёр лоб.

– Если подпишете контракт на службу в корпус морской пехоты, в подразделение «S7», мы забудем про ваши художества.

Выслушав перевод, Лёха кивнул головой.

– Подпишем, – подтвердил Макс, а что это за «эс-семь»?

– Спецподразделение из иностранных граждан. Входит в экспедиционный корпус.

– Ясно, – кивнул Лёха. – А куды бечь-то? С подводной лодки да в такой шторм?

… —Эй, русские, на выход, покупатель пришёл!

Опять этот вертухай… Макс протёр глаза и толканул товарища в бочину.

– Вставай, шланг! Начальство пожаловало.

– Опять?! – не открывая глаз, возмутился Лёха. – Да сколько можно?

Макс нацелился всадить пальца напарнику под рёбра, но тот вдруг ловко заблокировал его руку и, одним прыжком оказавшись на ногах, с любопытством уставился на пришедшего по их души. По ту сторону решётки стоял и равнодушно смотрел на них здоровый мужик лет тридцати в форме сержанта морской пехоты.

– Принимай крутых парней, – осклабился охранник.

– У меня таких крутых больше, чем засранных очков в туалете, – едва удостоил его взглядом морпех. – Надуют мышцы в спортзалах, а получат пинка в задницу и плачут, как девочки.

Макс хмыкнул, но промолчал. Охранник покачал головой.

– Вот тут ты промахнулся, старина. Это те самые, которые в баре пятерых из «семёрки» отутюжили.

– Да? – мельком глянул на новобранцев сержант. – Ну, тем лучше. Не сегодня-завтра Коалиция нападёт на нас. Будет спрос на свежее мясо. Пошли, помидорчики, поменяем штанишки и получим рогатки – пулять по птичкам.

На улице их ждал вездеход с той же красно-синей эмблемой и чёрными буквами «MEU 3 3 MEU (Marine Expeditionary Unit) – Экспедиционный полк морской пехоты США ». Повинуясь жесту морпеха, Лёха с Максом уселись на заднее сиденье, и джип рванул с места, как пришпоренная лошадь.