Игорь Колосов - Пристанище

Шорох сзади и сбоку. Назар едва не закричал, подскакивая, руки интуитивно сжались, но тщетно – в руках ничего не было: арбалет потерян во время бегства.

Из-за ближайшего дерева показалась физиономия Антона. Невероятно, но Антон улыбнулся. Довольная улыбка человека, увидевшего дурацкое положение своего близкого.

– Расслабляешься? – спросил Антон.

У Назара вырвался вздох облегчения.

– Не хочешь еще разок поохотиться? Вдвоем?

– Ладно-ладно, в следующий раз вправо бегу я.

Линда отложила мотыгу, нагнулась, взяла небольшое, с мизинец, растение, похожее на маленький колючий огурец. Осмотрев его, девушка положила растение в передний карман длинного голубого платья. Она разберется с ним позже.

Гибкая и тонкая, как молодое деревце с серебристой листвой волос, Линда выделялась среди десятка женщин, работавших на Дальнем Поле. Остальные были старше, крепче, не такие грациозные, не говоря о внешности, но Линда старалась не меньше других.

Дальнее Поле – расчищенный участок среди леса. С каждым годом в поисках плодородных участков люди расчищали поля все дальше от Поселения, и, в конце концов, поход на работу стал занимать определенное время. К этому привыкли, но теперь женщин сопровождали один-два вооруженных мужчин. Так, на всякий случай. Главное – вернуться до темноты, иначе не помогут все вооруженные люди Поселения.

Линда разогнула спину, вытерла пот со лба. Рядом с ней выпрямилась Светлана. Единственная из женщин, Светлана входила в Совет. И она была родственницей Линды – двоюродная сестра ее покойной матери.

– Тетя Света, вам пить принести?

– Не откажусь, – Светлана оглянулась. – А где Аннушка?

Линда пожала плечами.

– Завалилась где-нибудь в траву. И спит.

Линда пошла к краю поля, поглядывая по сторонам. Десятилетняя Аннушка, единственный ребенок, пришедший сегодня на Дальнее Поле, жила в одном домике с Линдой и Верой. Неугомонная, как только что научившийся летать птенец, Аннушка нередко доставляла хлопоты, но, как говорила тетя Света, тихий, не доставляющий головной боли ребенок – неполноценный ребенок.

Шаги Линды ближе к краю Поля всполошили Макара – он вынырнул из травы испуганной птицей, озираясь сонными глазами. Линда как раз искала его взглядом: сегодня он был единственным охранником.

– Спишь? – Линда нагнулась к большой фляге.

– Не-а… Так, глаза прикрыл, – Макар с трудом подавил зевок.

Линда, отпивая, с улыбкой посмотрела на него. Смешной чубчик на бритой голове, надутые, как у обиженного ребенка, губы, нос-картошка. Макар, дружок Антона, тенью бродил за ним, и это единственное, что отталкивало в нем Линду – Антона она не жаловала.

– Аннушку не видел? – Линда закрутила пробку фляги.

– Где-то бродила, недавно. Говорили же: нечего малявку на Дальнее Поле брать.

– Пусть привыкает. Скоро ведь начнет работать. Слышь, поищи ее. Мало ли…

Макар огляделся – не хотелось ему никуда идти.

– Вас одних оставить?

Линда едва не сказала, что Макар только что дрых себе и ни о чем не беспокоился, но промолчала – несмотря на свою всегдашнюю откровенность, она была тактичной, когда надо.

– А что? До темноты чего бояться?

Макар пожал плечами, подхватил арбалет, нехотя пошел вдоль опушки леса. Линда с флягой пошла к Светлане, по дороге заметила еще один «колючий огурец», сорвала его, положила в карман. Светлана отпила из фляги, и Линда предложила воду другим женщинам, чтобы не ходили на край поля. Они принимали флягу с благодарностью.

Макар прошел половину периметра, помедлил, скрылся за деревьями, убедился, что его не видно, и тут же лег в траву. Еще не устроившись, он закрыл глаза.

Не далее чем в тридцати шагах от него, недалеко от опушки леса, лежала задремавшая Аннушка в длинном бежевом платье.

В руках она держала три сорванных Белых Цветка.

Антон и Назар шли по тропе, непроизвольно прислушиваясь к тишине в лесу. Страх ушел, и опасность уже начала забываться. Назар поразился тому, как вопил от страха, убегая от Мясоноса. Животное не было хищником, и, если убивало людей, то лишь защищаясь. Почему он не сдержался?

Назар поглядывал на Антона, пытаясь припомнить, кричал ли от страха напарник. Не вспоминалось. Спрашивать Назар не решился. Кто знает, что потом наболтает Антон в Поселении. Назар уже заметил за ним одну неприятную черту: Антон нередко искажал какую-то историю, но лишь чуть-чуть, так мало, что незаметно, но суть от этого менялась здорово, такой вот парадокс.

И еще Назар что-то тревожило, он не мог понять что – пока случай с Мясоносом уходил в прошлое медленно, заслоняя собой что-то важное для настоящего.

– Волчара! – Назар остановился, пораженный. – Я так и не сорвал Цветок!

Антон даже не остановился.

– Ты арбалет потерял, охотник. Вот за что надо волноваться.

– Благодаря тебе… А Цветок надо было показать Илье.

Антон поморщился.

– Опять ваши небылицы…

– Почему небылицы?

– Ты бы лучше жил здесь и сейчас, а ты в Небесах паришь.

Подобный разговор начинался у них не впервые, и Назар знал, что ничего не изменится, но не выдержал:

– О Белых Цветках говорили и Давид, и Илья. Раз в двенадцать-пятнадцать лет…

– Хватит! Давид, Илья… Говорили… Мне иногда кажется, что все наши старики уже выжили из ума.

– Ошибаешься.

– Они просто хотят, чтобы мы во что-то верили, – как нередко бывало, Антон не слушал, что говорит ему собеседник – еще одна «приятная» черта его характера. – Вот и придумали Богов, типа так легче жить. А по мне так надо делом заниматься, а не байки выдумывать.

Назар едва сдержался. Вечно этот Антон так уверен в своей правоте, что подавляет своим мнением окружающих. Спорить с ним бесполезно: Антон не слышит собеседника, говорит сам, говорит, как если бы только его слушают, и никто не пытается вставить слово.

Назар вспомнил слова Ильи, когда тот советовал, что делать в таких вот ситуациях. Почти каждый остается при своем мнении, если даже кажется, что он согласился с тем, с кем спорит. Лучше обсуждать, высказывая свои мысли, но не спорить – спор бесполезен. Зачем тратить время и энергию на бесполезное занятие, когда вокруг полно того, к чему надо приложить руки или ум? Назар соглашался с Ильей, но в нужный момент остановиться не мог. Может, сегодня – тот самый первый раз? Ну его, Антона, к Волчаре!

Они шли в прежнем темпе, Назар поглядывал на Антона и с неприязнью осознавал, что Антон никогда ни чем не терзается и вряд ли думает о каком-то споре – все уже забыто. В отличие от Назара, который мусолит в голове свои и чужие слова.

Вздохнув, Назар поймал себя на мысли, что попросит Илью о незначительном – или нет? – одолжении: больше не ставить их с Антоном напарниками в разведку.