Людмила Сердюковская - Элеватор

Утром разбудила саднящая боль в горле. Солнечные лучи нагло слепили через тюлевую штору. Насморочной сыростью журчали ручьи, стекающие в ливневки. Едва успела погреться под стекольным теплом, блаженно прикрыв глаза, как солнце заслонила густая туча. Даже весна в этой дыре боязливая, настороженная.

Резкий звонок мобильного:

– Это Тимур. Жду вас через десять минут внизу.

Как через десять минут? Ведь еще семи нет.

– Простите, я не думала, что вы так рано позвоните. Мне нужно собраться.

– Двадцать минут. Поторопитесь, ладно?

Не очень-то любезно. А где же, как доехали, как устроились? Ладно, может, спешит человек. Быстро почистила зубы, смыла остатки вчерашней косметики, торопясь, начала краситься заново. Как назло, все валилось из рук. Тюбики и карандаши блестящей россыпью выпали из косметички, помада закатилась под кровать. Без макияжа она выглядит девчонкой, с натяжкой на восемнадцать. Ай, совсем нет времени. Быстро провела влажными руками по смятой юбке и выбежала из квартиры.

Еще из подъезда услышала услужливое щебетание соседки:

– Ой, Тимур Владимирович, да как же мы без вас, да что же это будет…, – и низкоголосое бурчание в ответ.

Несмотря на вечно юное имя героя Гайдаровской повести, Яна представляла себе директора элеватора этаким пожилым постсоветским увальнем, в примятом костюмчике, с одышкой, мешками под глазами и шелухой от зерна на старомодном плаще. При ее появлении из черного мерседеса нехотя вышел мужчина лет тридцати. Среднего роста, широкоплечий, с аккуратной стрижкой. Одет неброско, но явно дорого: кашемировое полупальто, начищенные туфли. По-летнему загорелое лицо – треугольник круто рубленых скул. Не стесняясь, откровенно обсмотрел ее, криво ухмыльнулся:

– У Вайсмана что, посолиднее никого не нашлось? Ты, девочка, школу давно закончила?

Яна вначале опешила, но довольно быстро оправилась, выпрямила спину, гордо подняла голову, пытаясь казаться хоть немного выше и солиднее.

– Еще и университет, если вас интересует мое образование. Яна Витальевна, финансовый эксперт компании «Грандекс», – представилась нарочито официально, стараясь не обращать внимания на царапающую усмешку и смотреть прямо в глаза.

– Ух ты, Яна Витальевна! А меня можно по-простому, Тимур. Ну, что, финансовый эксперт, поехали?

Полчаса дороги на заднем сидении директорского мерседеса. Через окно видны вяло просыпающиеся улицы, домишки за заборами, выкрашенными одной бледно-сиреневой краской на протяжении всего города. В зеркале кривая ухмылка директора.

– Тимур Владимирович, я бы хотела начать с осмотра элеватора. Прежде всего, складские, рабочие помещения.

– На то они и рабочие, что в них люди работают. А не экскурсии проводят, ясно?

На секунду обернулся, нацелились глаза, удивительно светлые на кирпичном фоне, прозрачно-серые, а взгляд тяжелый, свинцовый. Она даже чуть съежилась, вдавливаясь в спинку сидения. Да, похоже, с этим типом нелегко будет найти общий язык. Выждала минут десять, решительно собрала себя для второй попытки.

– А вы все-таки не могли бы показать мне комплекс? Представить коллективу, познакомить с ведущими специалистами, а дальше уже я сама сориентируюсь.

– Здесь я и есть ведущий специалист, а мне сейчас некогда. Приедем, в бухгалтерии пока посидишь, бумажки посмотришь, а там разберемся.

Вот, значит, как? Конечно, особой учтивости от местных неотесанных мужиков она и не ожидала, что с них взять. Ладно, сейчас поглядим, что там за элеватор, где этот ведущий специалист хозяйничает.

Дальше просто степь, голая, с неровными остатками серого снега. Издали выплывало дикое сооружение: две бетонные громадины в сопровождении невразумительных металлоконструкций, лестниц, помещений, все запущенное, некрашеное, в бурых разводах. Позади степь разрезали полоски железнодорожных путей.

– Чего ждем? Приехали, выходи.

– Это и есть элеватор?

– А ты думала, у нас тут Елисейские поля?

От машины до крыльца никакой дороги, только разлившиеся лужи между комьями влажной земли. Тимур ловко, короткими выверенными прыжками, пробирался по кочкам к порогу. Как он умудряется оставаться таким лощеным в этой грязи? На туфлях ни капли воды, и автомобиль как будто только после мойки, а ведь они по таким канавам ехали.

– Давай, аккуратно. Извини, без красной дорожки, – протянул руку, помогая переступить через лужу. Рука горячая, жгучая по сравнению с ее ледяной ладошкой. Вот только узкая юбка мешает, не дает сделать широкий шаг, – кто же знал, что придется по болотам прыгать, – и нога в модельном ботильоне по щиколотку провалилась в вязкую жижу. Широко размахивая руками и неловко балансируя корпусом, чудом удержалась на ногах.

– Вы бы здесь хоть доски какие-нибудь положили, и шагу ступить невозможно.

– А ты б еще вечернее платье надела, – досадливо поморщился, ступил в грязь и, схватив Яну под мышки, как ребенка, перенес на крыльцо. В ботильоне хлюпала вода, в глазах предательски набухали слезы. Медленно растекалась едкая досада из-за собственной неловкости, холодной руки, шмыгающего носа.

Навстречу в обшарпанный коридор выбежали три женщины разной комплекции, все предпенсионного возраста, смешно выстроились по струночке. Заискивающе улыбались Тимуру. Недоброжелательно косились на Яну. Директор недовольно рявкнул:

– Чего повыбегали, курицы? Работы, что ли, нет?

Ответ сразу в несколько визгливых голосов:

– Тимур Владимирович, а вы же говорили, проверяющие будут, а у нас полный порядок, машину с зерном приняли, Евгений Андреевич приезжал, из банка звонили, вам кофе как обычно?

– Да не трещите вы. Вот вам проверяющая, Яна, как там тебя, Витальевна, самый настоящий финансовый эксперт.

Яна сдержанно кивнула сотрудницам, те абсолютно одинаково поджали губы, и она наугад обратилась к одной из них, худощавой спице, торчащей из мотка длинной мохеровой кофты:

– Скажите, пожалуйста, кто у вас занимается рабочими процессами? Главный инженер-технолог или может…?

Вопрос остался незавершенным, Тимур бесцеремонно перебил, при этом отодвигая ее плечом назад:

– Так, документы все приготовили?

Дружный хор утвердительных ответов.

– Тогда посадите ее куда-нибудь. И помогите обувь подсушить, а то хотела вплавь перебраться.

Презрительно зыркнув, Тимур ушел. Тетки взяли ее в оцепление, не слушая возражений, подталкивали куда-то в глубину темного коридора. Тем, в тесной комнатушке с ободранными обоями на трех столах громоздились пирамиды из сегрегаторов, картонных папок с завязками и просто документов, сваленных в лохматые стопки. Яна машинально открыла одну, коряво подписанную: «Дебиторы и кредиторы», недовольно поморщилась.