Сергей Аксу - Щенки и псы войны

– Братва! Чехи! – заорал спросонья в темноте перепуганный Привалов. – Окружили, гады!

– Без паники! – рявкнул из коридора голос старшего лейтенанта Тимохина. – Занять оборону у окон! Без команды не стрелять!

– Конец, мужики! – заныл рядовой Свистунов. – Окружат и раздолбают всех! Или сожгут живьем в этой проклятой школе!

– Заткнись, ссыкун! – зло цыкнул на него сержант Кныш, осторожно выглядывая в окно.

Трассеры, то здесь, то там, передавая «морзянку» рассекали яркими огоньками ночную темноту. Перестрелка шла в горах, над селом.

– Танцор, знаешь, чего я боюсь больше всего? – тихо сказал Роман, обернувшись к Чернышову.

– Чего, Ром?

– Как бы эти выродки масхадовские нас гранатами не забросали или «Шмелем» не долбанули! Тогда уж точно всем амба!

– Хуже нет, чем в темноте воевать! Здесь мы как слепые котята! Подожгут и постреляют нас, как в тире.

– Сидим как в заднице.

– Который час?

– Кто его знает?

– Сейчас посмотрим! – живо откликнулся контрактник Кныш, в темноте с трудом различая светящиеся стрелки циферблата. – Черт, не видно!

Но его опередил Пашка Никонов.

– Семнадцать минут второго!

– А светать-то будет около семи! Не раньше!

– Кого-то очередями долбят! Слышишь?

– Не позавидуешь.

– Похоже, «зуха» отвечает! Наверное, наши. Десантура на высотах.

Кто-то затопал за стеной по коридору.

– Мужики, собровцы из соседнего класса всем табуном куда-то рванули! Может и нам тоже надо отсюда когти рвать, пока не поздно? – беспокойно загундосил, выглянувший в темный коридор, Привалов.

– Сиди, не ссы!

– Андрей! Что-то я никак не врублюсь! Кто стреляет? И в кого? – отрываясь от «Ворона», обернулся Дудаков к старшему лейтенанту Тимохину, который выглядывал из-за БМП.

– Кто-то садит с одной вершины по другой! Насколько я знаю, на ближней, что над селом морские пехотинцы генерала Отракова, а на той горушке, насколько помню, должна находиться ульяновская десантура.

– Что они, сбрендили совсем? Палят друг в друга! Мудачье!

– Перепились они там, что ли?

– Не хватало еще, чтобы под этот шумок нас стали мочить!

– Как пить дать, «духи» нападение спровоцировали.

Перестрелка над селом продолжалась с полчаса, потом затихла. Никто из бойцов так и не смог уснуть, все с тревогой ждали ночной атаки.

Десантники надежно заблокировали чеченское село несколькими БМД и БТРом, перекрыв все выходы из него с трех сторон; с четвертой стороны находился крутой обрыв, подмываемый стремительной обмелевшей рекой. Пока командиры на косогоре, обильно покрытом инеем, договаривались о деталях предстоящей операции с местной администрацией, приехавшей со старейшинами на белой «Волге», «вэвэшники» и СОБР томились в ожидании начала зачистки у «бээмпэшек» и «Уралов».

– Ты чего там, Серега, притих? – спросил старший прапорщик Стефаныч, обращаясь к младшему сержанту Ефимову, который у лица держал сухую веточку. – Все нюхаешь что-то.

– Запах женщины, – тихо пробормотал тот, виновато улыбаясь. – Вот веточку сорвал, запах обалденный.

– Ты что, рехнулся? Какой еще запах?

– Какая женщина?

– Совсем тут дошел до ручки, скоро на кусты будешь бросаться!

– Изголодался, молодой кобелек!

– Тут одними вонючими портянками может пахнуть да дерьмом с кровью, – счищая щепкой налипшую грязь с подошвы ботинка, резюмировал угрюмый лейтенант Трофимов, которого «собровцы» уважительно величали Конфуцием.

– Дай-ка сюда! – старший лейтенант Колосков, по прозвищу Квазимодо, протянул руку.

– Да, что-то есть неуловимое, – отозвался он, бережно возвращая Серегину драгоценность.

– Ну-ка, – мрачный Конфуций поднес к изуродованному шрамами лицу сухую веточку.

– Да ты ладонью прикрой от ветра. Выдувает. Ну, как? Теперь чувствуешь?

Подержав с минуту, Трофимов молча, как бы нехотя, вернул ее Ефимову. Веточка пошла по рукам.

– Дайте понюхать-то, – нетерпеливо канючил первогодок Привалов с протянутой рукой.

– Тебе-то зачем? Сопля еще зеленая!

– Где тебе знать-то, что такое баба! – вставил»«собровец»» Савельев, грубо отшивая мгновенно залившегося краской Привалова. – Да и насморк у тебя, шмыгалка-то не работает, все равно ни хрена не учуешь! Только добро переводить!

Рядовой Ведрин в свою очередь, уткнувшись носом в веточку, громко засопел, втягивая воздух.

– Ну, Джон Ведрин, ты даешь! – громко заржал Стефаныч, откидываясь всем телом на башню. – Это же запах женщины. Тут надо нежно, легонько вдыхать, а ты как портянку нюхаешь или лепешку дерьма, чудила! Всему вас, молокососов, учить надо.

– Да ну вас, козлов вонючих! – обиделся Ведрин и спрыгнул с БМП. Поправив бронежилет, он направился к Мирошкину и Свистунову, которые в стороне забавлялись с овчаркой Гоби.

– А что это за растение? – поинтересовался вдруг Конфуций.

– А черт его знает! Вчера отломил ветку с какого-то куста на зачистке в Курчали.

– Может, это мирт. Слышал, запах у него необыкновенный, – поделился своим предположением рядовой Самурский.

– Да, Ромка, надо было ботанику в школе лучше учить! – усмехнулся в густые усы прапорщик Филимонов.

– Ну-ка, Серж, дайка еще нюхнуть! – мечтательно протянул контрактник Головко. – А этим хорькам: Кнышу, Чернышову и Чахлому не давай! Тоже мне, эстеты нашлись! Знаю, я их как облупленных, те еще ловеласы, занюхают.

– Виталь, сунь Караю под нос, – посоветовал Приданцеву «собровец» Савельев. – Интересно, как он прореагирует.

– Как? Соответственно своему мужскому полу! Спустит, чего доброго! – нашелся тут же Филимонов.

– Сам, смотри, не спусти!

– Вот надышался до одури, сейчас и от козы безрогой не отказался бы!

– Ну, вы маньяк, батенька! Представляю, ужас, что будет, когда в родные пенаты вернемся!

– Надо нам, ребята, подальше от этого опасного кадра быть, а то вот так зазеваешься, и уже поздно будет, отоварит по первое число. Тот еще половой гигант. Шалунишка!

– Эх, мужики, – мечтательно потянулся Стефаныч. – Помнится, как-то в отпуске был, ну и решил к сестре в Подмосковье в гости смотаться на недельку-другую. Приехал, живу. Городишко небольшой, развлечений никаких, рыбалка с племянниками и все. И надумал сгонять в Москву, посмотреть белокаменную, прошвырнуться по Красной площади, по улице Горького. Это сейчас она Тверская. Встал пораньше, чуть свет. Сел на автобус. Еду. А рядом женщина в кресле дремлет. Миловидная такая. Блондиночка. Губки алые. Пухленькие. Щечки ну прям кровь с молоком. Ехать около двух часов. И тут, братцы, чувствую, как ее хорошенькая головка в беретике клонится к моему плечу. Так мы в Москву и приехали. Слово за слово, познакомились. У нее какие-то дела в одном из НИИ были. Договорились, что как только она освободится, встретимся у метро, и она покажет мне столицу. Прождал часа три. Нет ее. Побродил по магазинам и, расстроенный, вечером поехал электричкой обратно. Выхожу на привокзальную площадь, направляюсь к остановке такси. А там она, моя незнакомка. В очереди последняя стоит. Интересная, скажу вам, получилась встреча. Оказалось, она в институте задержалась и не успела на рандеву. Поехали, значит, на такси вместе. Довез ее до дома. Ну, и напросился на чай.