Гарсия Сет - Синтраж. Том 1

Больше всего бывший офицер желал сатисфакции. Но всё, что мог сделать в виду договорённостью между участниками – это ждать турнира. Хотя нет, плевать ему уже было на турнир, и на прохождение отбора – он собирался восстановить справедливость любой ценой, не думая о последствиях за нарушение негласных правил. Но когда он пришёл за пиратом, правила уже были нарушены. Ума Алактум кружил вокруг ублюдка, выискивая бреши в защите, и в то же время, намереваясь прорваться к стоящим за ним мечникам.

Дилас не мешкал, и просто интуитивно атаковал Уру Ичи. Кинул круглый нож, заставляя пирата уклониться и ослабить контроль, а затем сделал проход в ноги. Тем самым отвлекая врага, и лишая монаха пиратской опеки.

Уме было всё равно, он не задумываясь прыгнул в окружение «клинков». Всё закончилось быстро. Так же быстро, как и началось. Мечники, как один, выхватывают оружие и продолжая движение бьют по противнику. Юноша снова прыгает, на секунду чувствуя полёт и пролетая между смертоносными лезвиями. Кто-то вскрикнул, хватаясь за плечо, разодранное кошачьим ударом монаха. Игра продолжается: рассекая пустоту, свистят мечи. И снова Ума приземляется позади врагов – один из мечников хватается за шею, в попытках сдержать кровотечение. Игра продолжается…

Дилас и Уру Ичи захлебнулись в безумном темпе своего противостояния: дуги искрятся, пират кружится, безостановочно ударяя по офицеру, офицер маневрирует, отклоняя бичи, играя армейским ножом, стреляя в ответ из игломёта, и дожидаясь бреши в защите пирата. Звуки слились воедино, наполняя мир жужжанием зарядов, щелчками хлыста, свистом летящих игл, скрипом обуви и тяжёлым дыханием соперников.

Дилас, в перекате избегая очередной комбинации, разорвал дистанцию, намереваясь взять передышку и изменить план действий. Как только он покинул радиус атаки Уру Ичи, рядом появился Ума.

– Ого, – заметив поверженных мечников, удивился военный, – ты уже закончил. Но мне помощь не нужна, я са…

Ума бьёт. Бьёт, не дослушав, бьёт, даже не глядя, и удар отбрасывает Диласа к стене картин, к одной из экспозиций героев последней войны. Секунда, две, Дилас не поднимается, и юноша бросается на пирата, последнего, кто ещё может стоять… хлысты, охваченные сиянием дуги, устремляются навстречу монаху…

***

Гис Шимута сразу понял, что парень не в себе. Что-то пробивалось наружу, заставляя монаха нападать на всех и вся. Вероятно, что-то порождённое болью, на грани пробуждения, но ещё не пробудившееся, ещё не убившее никого, потому что юноша всё ещё жаждал битвы. Было только два способа прекратить это: сокрушить безумие силой, или позволить себя убить.

Ветеран интейку, сражавшийся вполсилы все предыдущие отборы, решил не сдерживаться…

***

Переполненный посетителями бар «Тедди» загудел, потому что, по мнению зрителей, началась самая интересная часть отбора. Самое время для ставок.

– Пять штук на здоровяка! – кричит во весь голос мужчина, минуту назад притворяющийся дамой.

– Поддерживаю! – на волне чувств выкрикивает кто-то другой, не понимая, что, или кого он поддерживает.

– Эманацию мне в сраку, ставлю двадцать штук! – оповещает половину бара доктор культурологии.

– Эт самое, славлю… тьфу, ставлю на «бирюзового сыча»! – вторя коллеге, заявляет перебравший сипирда доктор наук лингвистических.

Бармен принимает ставку за ставкой, а на одном из визионов разворачивается действие: одно из самых популярных столкновений этого отбора. Двухметровый, под сто двадцать килограмм ветеран бойцовских ям, против монаха Лиан-Чжунь, казалось бы, вполне обычного телосложения. Большинство зрителей ставило на цикианца, что был гораздо выше и шире противника, рассчитывая на физическое превосходство. Остальные же надеялись на скорость монаха, ну и на какой-нибудь смертельный удар в его исполнении, разумеется.

Каково же было изумление и тех и других, когда руки Шимуты замелькали с такой скоростью, что было не сосчитать количества ударов…

***

Гис начал с ударов «плавного расщепления», осыпая Уму молниеносными ударами ладоней, рассчитывая если не на разрушительное попадание, то, хотя бы, на возможность схватить противника. Юноша успевал за движениями, уклоняясь или отбивая каждый, но это было ожидаемо.

«Он сейчас как дикий зверь: восприятие и интуиция на высоте».

Шимута неожиданно быстро приближается, намереваясь провести захват, Ума прыгает в сторону, но боец таки хватает его за руку, и, пока монах не выкрутился, бросает об пол. Извернувшись, Ума ударяет другой рукой пол, останавливая падение, мягко приземляется на ноги, и скалится то ли от радости, то ли от злости…

***

Зритель скучал. Шла битва на истощение. Вот уже десять минут монах атакует бойца интейку, наскакивает со всех сторон, намереваясь достать своими жёсткими пальцами до врага. Рассечь, сломать, вырвать. Цикианец видит каждый рывок незийца, и бьёт на опережение.

Ума уклоняется, бьёт и, не завершив удар, отскакивает, избегая опасности. Снова атакует, уклоняется, бьёт, отскакивает…

Две минуты прелюдии, и монах попадает под разрушительную ладонь борца, отлетает назад, группируется, и снова бросается в атаку. Борец не доволен попаданием: его предплечье бороздят свежие раны. Хотя какие там раны – царапины, да и только. Но первая кровь пролилась. Осторожность потеряла свой приоритет. Зритель зашевелился.

Пчела пикирует на паука. Филин бросается на лисицу. Акула рвёт кита. Ума атакует Шимуту. Всё чаще звуки ударов доносятся с экранов, всё больше царапин оседают на теле здоровяка. Монах замедлился первым, тратя слишком много энергии на атаку, и Гис уже систематично раз за разом отбрасывает дикого противника от себя. Зритель оживает, ожидая скорого конца, и перестаёт дышать, когда истощённый боями незиец внезапно ускоряется, минуя встречные удары, и бьёт ладонью по пузу здоровяка, казалось бы, с намерением пронзить соперника насквозь. Удар, сокрушивший броню класса S.

***

Искусство девятое – космическая длань, техника внутреннего кулака. Уловка срабатывает, и удар-таки достигает свою цель.

«Уловка – это хорошо, значит, сознание возвращается», – пробегает мысль у падающего бойца интейку.

Ума выравнивает дыхание, массажирует бесчисленные ушибы по всему телу, и уже осознанно старается оценить ситуацию.

– Хера се я повеселился… Ну я и крут.

А боль возвращалась, накопленные повреждения сливались в единый поток мучительной агонии, требуя, чтобы это закончилось как можно быстрее.

– Ну что, продолжим? – непонятно кому адресует свой вопрос Ума.

И Гис Шимута встаёт, без явных признаков повреждений. Вырастает горой над мальчишкой, посмевшим покуситься на его жизнь.