Алексей Бартенев - Бимен. Сказка

*

Проезжая на своем стальном коне, педального привода, мимо дома местной ведьмы, до ушей Бимена долетел непонятный звук, похожий на бормотание, вперемежку с оханьем, и всхлипыванием. Машинально, повернув голову на звук, он увидел бодро скачущую Бабу Тлен, отчаянно размахивающую руками. «Пчелы» – подумал он, но через мгновение понял, что это кто-то неуправляемый, кто-то жестокий и бесстрашный – «Полосатые пираты. Осы»…

Верные друзья, которые постоянно следовали за нашим героем, уже получили команду, и начали оттеснять ос от их жертвы. Ален на секунду почувствовала облегчение и огляделась по сторонам, увидела за калиткой велосипедиста, и стала звать на помощь. Но он почему-то стоял и смотрел на нее стеклянными глазами. И ничего не делал, и не собирался делать. В ней начинала закипать слепая ярость: «Я, значит в беде, а этот молокосос стоит и смотрит, вместо того что бы помочь бедной женщине. Я тобой еще займусь, приползешь ко мне еще, а я буду стоять, и смотреть, как ты корчиться будешь». Из мечтательного состояния ее вывели новые укусы, но эти были какие-то другие, судя по ощущениям. Пчеловек даже не успел сообразить, когда пчелы окончательно оттеснили ос, и начали нападать на беззащитную тетку. Хотя понял почему. Он поймал, полный безмолвной злобы, взгляд, ее зеленых глаз: «Наверное, пчелы что-то недоброе почувствовали» – промелькнула догадка – «Пожалуй, слишком подозрительно будет, если мои друзья сейчас все улетят» – думал он – «Надо погонять их для виду» – и бросив велосипед, он перемахнул через забор, и принялся размахивать руками вокруг спасенной – «Кыш! Пошли отсюда!» – для пущей острастки кричал супергерой, гордый тем, как ловко он всех провел. Но, что-то искренней благодарности он не услышал, а в глазах Тлен читалась все та же ненависть. «Ой, спасибо, ой спасибо, да дай Бог тебе здоровья, да я бы без тебя пропала» – говорила тетушка Ален, а думала – «Стоял и ждал, когда сами разлетятся. Ничего, ничего, я с тобой потом поквитаюсь».

Спустя некоторое время, она смотрела на удаляющуюся спину, и губы ее беззвучно шевелились. Так происходило всегда, когда внутри злоба. Нужно ее передать кому нибудь, а то сама заболеешь. Ну и на кого посмотрит в этот миг ведьма, – тот и сляжет, с какой нибудь хворью. Насколько тяжело, зависит от проклятий, которые сыплются с ее губ. А вот, что там шепчут губы – это она не контролировала.

Этот дар ей передала какая-то старушка, на базарной площади. Просто подошла к ней, когда Тлен с родителями что-то покупали, готовясь к школе, взяла ее за запястье, заглянула в душу своими голубыми глазами, и спросила: «Хочешь я тебе что-то дам? То, что будет с тобой всю жизнь, что-то волшебное, и могущественное?» «Давай» – сказала маленькая девочка, и в глубине ее души поселилось черное семя, которое проросло уже через несколько месяцев.

Родители окликнули Ален, она обернулась на зов, а потом резко обернулась обратно – ей не хотелось расставаться с интересной старушкой, но та уже исчезла, будто и не было ее вовсе. Только запястье пока еще хранило тепло сухих пальцев старухи, да глаза такими наивно детскими и остались на всю жизнь, не тускнели с возрастом, как у всех людей, не выгорали, а оставались ясными и чистыми.

Первой жертвой стал старый пес, который жил во дворе в своей будке. Он выскочил навстречу своей хозяйке, а она, не ожидая этого, споткнулась и больно ушибла коленку. Ни звука не произнесла девочка, когда впервые посмотрела на собаку не так как раньше, а взглядом, полным злобы. И протянул он после этого взгляда около недели. А она, ни сколечко не жалела о том, что животное сдохло.

Когда она смотрела так на кого-то, то мысленно прощалась и ним, а потом когда они приходили к ней за помощью, искренне удивлялась, что они еще живы. И тогда приходилось переводить проклятье на кого-то еще. Но грех за это ложился на ту душу, которая обратилась к ведьме. Переводить, или перекладывать ее научила одна подруга, с которой они познакомились в летнем лагере. Она была старше ее лет на пять, но как говориться «рыбак рыбака видит издалека», так и старшая ведьма без труда определила среди остальных, особенную девочку. Она подошла к ней и прямо спросила:

– Ты знаешь, что ты ведьма?

– Такая же, как ты? – ответила вопросом на вопрос Ален.

– Я – Риа Таббу. Можно просто Риа.

– А я – Ален… Если честно, я думала что одна такая.

– Не, нас много. Я уже научилась кое-чему, а вот ты пока еще ничего не знаешь, да?

– Как это не знаю… оно само все получается.

– Глупенькая! Пойдем, я покажу, где живу.

И Риа взяла Ален за руку и повела показывать расположение своего блока. Потом, они уже не расставались на протяжении всей смены. Это была последняя смена для старшей из них, но дружба продолжилась, и они часто еще встречались потом.

Риа жила в центре. Ей там нравилось. Куча народу, а всем на всех наплевать. Вот где раздолье для ведьмы. И, повзрослев, она открыла свой спиритический салон. А вслед за этим пришли признание, деньги, власть, и страх окружающих. Больше всего ей нравилась власть.

В центре города, в семье инженера, росла маленькая девочка. Веселая и болтливая. Такая румяная, толстопятая и щекастая, что кажется, сошла со страниц рекламных буклетов. Имя ей дали при рождении Риа, которое сразу же укоротилось и стало ласковым Ри. Именно так ее все и звали. Ребенок купался в родительской любви и не знал ни печали, ни хлопот. Не знала до того времени, пока не пошла в школу. Этот первый ее институт жизни, так поменял сознание девочки, что даже родители через три года перестали узнавать в замкнутой, нелюдимой отличнице-зубрилке свою, не по годам рано взрослеющую дочь. Она хотела быть первой во всем, и для этого ей приходилось заучивать те предметы, которые она не понимала. Времени на дружбу оставалось все меньше и меньше, и вскоре, этот рудимент был вычеркнут из жизни вообще. Осанка девочки стала меняться – она сутулилась, и хотя родители и пытались бороться с этим недугом с помощью специальных корсетов и ремешков, и не сказать что безрезультатно, но сидячий образ жизни наложил на ее внешность свой отпечаток. Ситуацию немного поправила выросшая большая грудь, но все портили детские тонкие ножки. Хотя многие считали это достоинством. «Ри» – говорили они – «мне бы твои ноги». Большое впечатление на окружающих производила именно грудь, и с правильно подобранной юбкой, Риа выглядела довольно аппетитно, но все это продолжалось не долго. Всем известно, что «бабий век короток». Перешагнув тридцатилетний рубеж, возраст взялся за дело, и начал перекраивать фигуру по своему усмотрению, что-то увеличивая, что-то растягивая. Но это все было потом, а сейчас девочка становилась подростком, и лет так в тринадцать, в ее мировосприятии опять что-то меняется – она уже не хочет быть отличницей, ей нравится мужское внимание: то, как парни смотрят на нее. «Вот где власть» – думает Ри – «настоящая власть». Школа оказывается заброшенной, и хорошие оценки ей ставят только из-за заслуг прошлого. Появляется окружение, состоящее из молодежи, которая любит веселиться, и быть в центре внимания. Она вписывается туда идеально, появляется гордая осанка и холод во взгляде.