Кай Имланд - Голубь погибели

Дикий, переплетенный ядовито-зелеными лианами лес. Толстые, покрытые густым мхом стволы, похожие на изрезанные временем каменные колонны, возносятся на недостижимую высоту. В стороны раскинулись корявые ветви, покрытые пучками глянцевой листвы. В вышине они перекручиваются в сплошной полог. Свет лишь едва пробивается через растительный ураган, растворяясь в мутно-зеленом полумраке. Среди сплетений густого полога мелькают яркие тени неведомых зверей. С земли поднимается густая стена травы. С толстых стеблей свисают причудливые цветы. Это царство могло бы показаться мрачным и враждебным, если бы не прыгающая среди зелени легкомысленная мелодия, с вплетенными между аккордами простенькими напевами нежного девичьего голоса. Никто не мог бы сказать, откуда струится эта песня, но она проникала повсюду. От нее нельзя скрыться, словно это – дыхание волшебного леса. Может это всего лишь иллюзия? Нет, скорее всего, так и должно быть, просто огрубевшие уши людей утратили возможность внимать голосу природной гармонии…

Лишь узенькая тропка петляет среди могучих трав и раскидистых кустов. Посыпанная мелким желтым песком, рассеченная корнями, она юрко мелькает среди зарослей. Лес, похоже, недоволен вмешательством – его зелень решительно высится на самом краю желтой полоски, как воинство, готовое к атаке. На тропе, подбоченившись, стоит худенькая высокая девушка. Ее туловище затянуто в светлый пиджак, напоминающий военный китель. Из-под стоячего воротника выбивается тонкий светло-лиловый свитер. С плеча свешивается короткий фиолетовый плащ. Короткая черная юбка лишь едва прикрывает филейные части идеальной округлости. Стройные длинные ноги по колено обуты в кожаные сапоги на высоком каблуке. По голенищу вьется золотой растительный орнамент. На тонкие руки до локтя натянуты алые перчатки с широким раструбом. К свободно свисающему белому поясу прицеплено… трудно сказать, что. Изогнутая витая рукоятка, переходящая в три волнистых лезвия. Между ними, выходя из светящегося шара, торчит ребристый ствол. Снизу к нему приторочена скоба с крючком. Наверно, это оружие. Смотрится дама достаточно субтильно, но, тем не менее, в ее образе чувствуется решительность и сила. Стоит она гордо и прямо, маленькая грудь под одеждой сердито выпячена вперед. Голова чуть наклонена вперед, как у быка, хмуро осматривающего незнакомые ворота. Только у нее рогов на спину и плечи спадают волны нежно-розовых волос. Справа они топорщатся, словно непокорная поросль сорняков. Слева собраны в что-то вроде хвостика. Лицо, узкое, с тонкими, почти детскими чертами, нежно-розовой кожей, лучится несгибаемой волей. Лоб слегка наморщен, светлые брови сурово сдвинуты, большие голубые глаза блестят недобрым огоньком. Немного бледные губы сердито поджаты. На маленьком подбородке проступил рельеф. Может, она поссорилась с молодым человеком и со зла пошла в лес развеяться?

Вот девица сорвалась с места, широкими шагами помчавшись по тропе. Лес сразу же ожил. Из кустов выступили странные существа. Красно-желтые грибы с зубами на ножке покачивают шляпками под кустом. Огромные, ростом с человека… Ах, у них еще и глаза! два яблока с синей радужкой и черными пятнышками зрачков недобро наблюдают за незваной гостьей. А вот там из-за дерева выглядывает нечто вроде пузатой луковицы с торчащими в стороны граблями рук. На передней части существа, под прорезями глаз, разорвалась широкая пасть. Алый язык скользнул из-за кривых зубов… жуть. В стороне по дереву прошествовали два толстых жука, размером не меньше собаки, с мраморно отливающими надкрыльями. Девушка поравнялась с высоким пучком травы, и из него тут же выметнулась зеленая плеть с цветком. Среди ярких лепестков раскрылась зубастая пасть… стебли с колючими листьями потянулись к путнице. Но та, не оборачиваясь, сделала замысловатое движение рукой. Вокруг ее хрупкого тела немедленно засверкала хрустальная сфера. Хищное растение лишь едва коснулось ее, и тут же отпрянуло, словно от огня. Девушка, не глядя на ворчащую живность, бежала все вперед…

Тропа сделала пару изгибов, и вдруг деревья расступились, открыв влажный серый камень. Изрезанная глубокими трещинами, будто старушечье лицо морщинами, умытая кристальными брызгами ручьев, ввысь поднималась крутая скала. Дорожка уперлась в каменную стену. В ее конце на земле, крутясь, мерцал круг света. Дама, ни сколько не сомневаясь, ступила в него. Ее колени подогнулись, хрупкое тело напружинилось, и девушка стрелой взлетела на уступ, торчавший над дорогой метрах в 15-ти. Еще толчок – и она с грацией кузнечика вспорхнула на вершину обрыва – еще метров двадцать! Там дорога начиналась опять, заметно шире прежнего. Вскоре лес немного расступился, открыв поляну. Возле ее края, переливаясь в лучах проглянувшего, наконец, солнца, высился хрустальный октаэдр. Девушка подошла к нему, ее узкая ладонь прошлась по острым граням. Кристалл завибрировал, преломленный им свет окутал тело путницы. Она чуть вздрогнула. Но тут же, ее голова гордо дернулась, откинув розовую прядь с лица, а острый носок сапога решительно ступил на мягкую траву поляны.

На ней высился могучий дуб, толстый и кряжистый, как горная вершина, укутанная облаком листвы. Путница подбежала к лесному исполину, ее длинные пальцы осторожно дотронулись до грубой коры. На ней зажглись некие странные письмена. Ствол дерева засветился, по нему пошла дрожь, будто лесного исполина колотил озноб. Вот колонна света закружилась возле дуба, устремляясь под полог леса. Раздался треск, кора дерева расселась, и на тропу вышел седоусый старец. Высокий, облаченный в длинную накидку с широкими рукавами, вроде той, что носят служители церкви, опускавшуюся до земли. Спереди по ней опускалась синяя расшитая лента. На шее висело тяжелое ожерелье из металлических дисков, украшенных крестами. На коротко стриженных белоснежных волосах лежала маленькая круглая шапочка. Лицо, широкое и худое, словно высечено из камня. Резкий длинный нос, тонкие губы, высокие брови, под которыми горят малиновым глубоко сидящие глаза. Широкие скулы торчат вперед, словно приморские скалы, непокорные бурной влаге. Обрамляя рот дугой, свисают длинные седые усы. Подбородок острый, выдвинутый вперед. Лицо старца сурово, его прищуренные глаза смотрят на незваную гостью недобро. Их взгляд жжет, словно лазер. Жилистые руки, лишь едва высовываясь из широченных рукавов, чинно сложены на животе. Узловатые пальцы шевелят длинные четки. Старик смерил девушку долгим тяжелым взглядом. Та невольно поежилась, отступая. На ее нежном лице мелькнула тень неуверенности. Патриарх, чуть наклонив голову, выжидал. Назойливая музыка стала тише, в ней зазвучали напряженные аккорды. Наконец старец заговорил: