Геннадий Логинов - Cito, longe, tarde! Повесть о временах и нравах, териаке и алхимиках, чуме и Нострадамусе

© Геннадий Логинов, 2017

ISBN 978-5-4483-6926-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Bene dignoscitur, bene curatur» 2 – некогда было сказано человеком, явно не слыхавшим о великой чуме, печально прославившейся в исторических хрониках более поздних веков под именем Чёрной Смерти 3.

Не узнать её безобразный гнойный лик, не ощутить тлетворного смрада её дыхания было решительно невозможно, но вместе с тем врачевателям было не под силу не только исцелить страждущих, но хотя бы облегчить страдания умирающих.

Во всяком случае – подавляющему большинству из них.

Денно и нощно обречённые каторжники проклинали свою нелёгкую жизнь, выступая невольными помощниками чумных докторов в их рискованной и, казалось бы, безнадёжной борьбе с эпидемией: облачившись в пропитанные дёгтем кожаные одежды, они разъезжали по опустевшим зловонным улицам проклятых городов, собирали отдающие болезнетворным запахом тела и, ловко поддевая их особыми крючьями, небрежно складывали в перегруженные труповозки.

Впрочем, далеко не все преступники были столь сдержанны: для многих из них общее горе Европы обернулось пусть мимолётной и трагической, но всё-таки свободой, с которой они не желали расставаться, пируя от души на чужих костях.

Дорвавшиеся до грязных работ разбойники вскоре начинали отводить свои чёрные души, грабя и поджигая разорённые дома, заодно вырезая всех, кто встречался им на пути, не делая различий между здоровыми и больными, мужчинами и женщинами, стариками и детьми; насиловать не только живых, но и мёртвых; жестоко глумиться над трупами; вскрывать животы беременным; промышлять людоедством; осквернять святыни; потрошить и протаскивать окровавленные тела по улицам гибнущих городов, а уходя – сбрасывать их в колодцы, умышленно распространяя заразу.

Во многих местах городские власти, врачи и представители духовенства просто бежали, бросив людей на произвол судьбы, вследствие чего в народе возрастали паника и гнев к трусливым предателям, а на смену силе закона приходил закон силы.

Земля более не могла вместить в себя погибших, и даже монастырские мощехранилища были переполнены. Казалось, само небо уже прокоптилось от чёрного дыма непрерывно полыхавших костров.

Смолкли певчие птицы, лишь жадное вороньё кружило над осиротевшими домами: ни один человек, будь то безродный нищий, зажиточный горожанин или куртуазный вельможа, не мог оставаться спокоен за свою жизнь.

Короли и смерды, дворяне и епископы в эти годы уподобились колосьям, скошенным без разбору косою чумы.

Страшная напасть пришла на генуэзских кораблях, принеся с собой немало страданий и горя, но, как известно, беды не ходили в одиночку: постоянные неурожаи, повальные голод и нищета, проказа и оспа, непрерывные войны, череда народных восстаний, небывалый разгул преступности, падёж скота, массовые самоубийства, хаос и мародёрство терзали и без того израненную плоть агонизирующего мира.

Но даже в этом кромешном аду людям оставались свойственны всё те же пороки их несовершенной природы: полагая, что жизнь их продлится недолго, они пускались во все тяжкие, отчего беспробудное пьянство, безудержный разврат и сведение старых счетов царили во многих домах, порог которых ещё не переступила страшная гостья.

Церковь стращала грешников и карала отступников, призывая всех и каждого как можно скорее покаяться до наступления Судного Дня, узрев в происходящих бедствиях начало исполнения апокалипсических пророчеств: воистину четыре всадника – Голод, Война, Чума и Смерть – дружно мчали галопом, оставляя за собой лишь мрачные безжизненные города.

В то же самое время успехи официальной науки на поприще борьбы со страшным недугом были более чем неутешительны. Подобно сорной траве, произрастали всё новые суеверия, поражая не только умы неграмотных крестьян, но также учёных мужей и святых отцов.

Ходили страшные слухи о кометах, предвещавших бедствие; о людях с пёсьими головами, сопровождавших Деву Чуму во время её странствий по гибнущим землям; о том, что самый верный способ избежать болезни – это встать посредине дороги, отрезать голову чёрному петуху на рассвете, измазать лицо его кровью и протяжно закукарекать.

Дома окуривались травами, предназначенными заглушить чумный смрад; на полу расставляли блюдца с молоком; окна завешивали вощеными полотнами; на стенах писали строки из Священного Писания или слово «абракадабра»; приносили в жертву собак, кошек и кур, но всё было тщетно: чума не щадила ни христианина, ни мавра, ни иудея, ни язычника.

Толпы белорясников—флагеллантов проходили от города к городу вереницей ужасных процессий: истязая тела свои в кровь, они надеялись претерпеть праведные муки, тем самым искупив грехи всего человечества и остановив чуму; однако вместо этого бичевавшиеся фанатики лишь подливали масло в огонь, способствуя её распространению. Местами их принимали с радостными возгласами, присоединяясь к шествию; местами – побивали камнями и палками, осыпая проклятьями за ересь.

В эти дни многие люди заделались открытыми люцеферианами, рассудив, что Господь не может или не желает положить конец их страданиям. А некоторые пошли дальше, заявив, что на Небесах ещё в незапамятные времена произошло восстание, в результате которого «истинный творец» был свергнут и обманутые люди веками поклонялись не тому, кому следовало бы.

Впрочем, и в эти дни у инквизиторов хватало работы в избытке, поэтому о богохульниках и святотатцах никто не забывал, а Церковь обогащалась от сложенных у закрытых ворот подношений, не успевая ни заниматься всеми доносами, ни отпевать всех умерших: освящая реки, туда просто ссыпали разлагающиеся тела.

Мир сходил с ума. Одни несчастные обречённо кутались в саван, смиренно ложились в постель и безропотно дожидались уготованной Небесами участи, хороня себя ещё при жизни. Другие же предавались кровожадному безумию, озабоченные судорожным поиском виноватых.

Ведьмы, еретики, евреи, прокажённые, иностранцы и мавры – все те, кто отличался от большинства одеждой, внешностью или речью, кого народная молва могла с лёгкой руки уличить в отравлении колодцев, совершении всех смертных грехов, навлекших гнев Господень, а то и в прямом сговоре с Сатаной, – зачастую карались без суда и следствия.

Евреи, пусть даже и крещёные, изначально державшиеся в большинстве городов особняком от прочих жителей, вырывали собственные колодцы и уделяли немалое внимание телесной чистоте, тем самым нарушая один из заветов Святого Бенедикта Нурсийского, гласивший: «Здоровым и в особенности молодым по возрасту следует мыться как можно реже». Ибо тело, являвшее собой, в представлении святых отцов, рассадник греха и порока, было недостойно чрезмерной чистоплотности, способной привести к нарциссизму и похоти. Посему мыться в полгода раз – было ещё допустимо, но совершать регулярные омовения был способен лишь конченный еретик или скрытый иудей, что, в сущности, было одно и то же.