Сергей Соколов - Чёрный атом

Гебхарда никуда не брали, он озлобился на весь мир, стал много пить и перестал искать работу… Пособие? Да, конечно… Мы проживали то, что он привёз с войны… Трофеи, так говорил… Говорил… Муж умер месяц назад от заражения крови – операция по ампутации в полевом госпитале была не совсем удачной и рана вскрылась.

– Я Вам сочувствую, фрау Аппель.

– Благодарю… Положение моей семьи…

Вот оно. Теперь в самый раз.

– Понимаю… На какую сумму Вы рассчитываете?

Женщина зарделась.

– Пятьсот марок… Я почти устроилась в швейную мастерскую к фрау…

– Закон позволяет мне помочь Вам с компенсацией издержек в шесть процентов.

– Я знаю и моя будущая зарплата…

– Но быть законопослушным, не значит быть обеспеченным… И мы с Вами это хорошо понимаем. А раз так…

В руках у ростовщика неожиданно, как у фокусника, появились чистый лист бумаги, перо, и он крупно вывел: двадцать процентов. Не отдавая лист просительнице, показал его издалека.

– Что такое с Вами, фрау Аппель? Вам дурно? Тогда я принесу воды… А кто принёс воды мне, спрашиваю Вас, когда я читал вот этот документ?

Старый еврей устало извлёк из ящика стола какой-то клочок.

– Молодые вежливые люди в спортивных туфлях, с наганами и расплывчатыми печатями на удостоверениях? Так нет… Читайте!

Женщина взяла протянутый листок, начала читать, перепрыгивая со строчки на строчку, беззвучно шевеля сухими губами:

«Исполком фабрично-заводских и солдатских советов Мюнхена, руководствуясь… добровольная выдача ценностей… революционный трибунал… 26 апреля 1919 года».

Она вернула документ.

– Вы ждёте моей жалости? Её не будет. Я пойду, – встала и направилась к выходу.

– Стойте! Вам нужны деньги или нет?

Женщина остановилась, не оборачиваясь на голос ростовщика.

– Трофеи ещё остались?

– Нет! Ничего нет! Вот муж подарил…

С каким-то остервенением она стала расстёгивать ворот блузы, пуговицы не поддавались. «Мой Бог!» – наконец, ворот обнажил дряблую шею. Резким движением женщина сорвала с неё шнурок и нарочито вульгарной походкой подошла к столу, громко хлопнула по сукну ладонью.

– Вот… любуйтесь, герр Куммерман, – и убрала руку.

Опытный еврейский глаз сразу оценил изящество и дороговизну медальона.

– Триста, нет, двести пятьдесят: тут потёртость.

Позже, уже за полночь, оставшись один на один с медальоном, старик вооружился лупой и внимательно рассмотрел ювелирное изделие.

– Да он русский! Клеймо московское! Отличная работа и сохранность. Только потёртость на внутренней стороне крышки немного портит вещь… Ая-яй, герр Аппель… Затёрли что—то и поверх написали «Ich liebe dich». Так-с… И фотографический портрет Ваш, как выражаются в России, развесистая клюква!

Старик пинцетом убрал наложенное сверху изображение кайзеровского пехотинца и… ему открылся оригинал!

– Чистые лица, чистые помыслы… Соринка на военном… Просто сдуть!

В этот момент в дом еврея-ростовщика бесшумно проскользнуло несколько тёмных фигур.

2

– Ультима Туле – столица первого континента, населенного арийцами. Они называли его Гипербореей. Гиперборея лежала в те времена в Северном Море и погрузилась в воду в конце ледникового периода. Можно принять, что народ праконтинента некогда прибыл с планетной системы Альдебарана, являющегося главной звездой в созвездии Тельца. Они – звёздные пришельцы – были гигантами четырехметрового роста, голубоглазыми блондинами с белой кожей. Они не знали войн и не знали вкуса мяса.

В соответствии с имеющимися текстами Туле, гиперборейцы являлись высокотехничной цивилизацией. К примеру, они летали на аппаратах класса Ври—Ил, использовавших для левитации два вращающихся в противоположных направлениях магнитных полях Мер—Ка—Ба.

Когда Гиперборея начала погружаться в Северное море, её жители прорыли огромный тоннель в земной коре с помощью гигантских машин, переселившись в подземелья под регионом нынешних Гималаев. Персы называли это подземное царство Агарти или Арианне, т.е. местом происхождения арийцев. Здесь непременно следует отметить, что выжившие гиперборейцы из Туле разделились на две группы: собственно, Агарти, в честь ее оракула – наследников великих знаний – и Шамбалу, намеривающуюся поработить человечество и устремившуюся на Запад. Идет многотысячелетняя война между Агарти и Шамбалой, которую продолжаем мы, немцы, потомки ариев!

В большой клубной комнате фешенебельного отеля «Четыре времени года», в одной из пяти арендованных оккультным «Обществом Туле», проводилась лекция для новых рукоположенных членов. Около тридцати присутствующих внимательно слушали докладчика, делали пометки в блокнотах.

– Девиз нашего общества: «Помни, что ты немец. Держи свою кровь в чистоте!»

Великая историческая миссия возложена на плечи истинных сынов Германии – пройтись огненным колесом свастики по врагам нации: Вольным Каменщикам и сионистам. Поэтому, я говорю новым братьям и сёстрам: «Привет и победа!»

Присутствующие поднялись с кресел с вытянутыми вверх и вперёд правыми руками. Потом все сели, лекция продолжилась.

В приоткрывшейся двери показалась голова молодого человека, стала выискивать кого-то в комнате. Очевидно, её появления ждали: мужчина в элегантном костюме поднялся с первых рядов и быстро скрылся за дверьми.

– Что там? Говори! – нетерпеливо спросил мужчина у юноши, одетого в несоответствующую роскошному отелю одежду: коричневая кожанка, армейские галифе, сапоги.

– Они их расстреляли. И обезглавили.

– Всех? И графиню?

– Да, секретарь Общества Туле Графиня Хейла фон Вестарп погибла.

– Красная сволочь! Что творят!.. Слушай, Отто… – мужчина заговорил тише. – Как там твои… спортсмены?

– Ждут. Ребята готовы выполнить любой Ваш приказ.

– Не сомневаюсь. Наш фрайкор не слабее других… Нужна акция, громкая… И немедленно! Подбери кандидатуру…

– Понял… Есть сведения о неком еврее-ростовщике: он финансирует Советы.

– То, что надо… Действуй, Отто!

– Heil und Sieg!

1

Дверь, на матово-молочном стекле которой просвечивала зеркально отраженная надпись «Нотариальная контора Лёффер и сыновья», отворилась широко, даже слишком широко: она достала до подставки для зонтов клиентов. На улице с утра шёл дождь, но из-за отсутствия посетителей подставка непривычно пустовала. Руководство конторы, в лице её владельца Карла Лёффера – юриста в третьем поколении – отменило на сегодня все текущие дела, распустило весь персонал, кроме старшего сына Альфреда, посаженного на место обычного клерка, и пребывало в ожидании важной персоны.