Виктор Квашин - Тетрадка с лабазной мари

С некоторыми высказываниями отшельника я не согласен, иные кажутся мне спорными, от отдельных мыслей я просто в восторге! Как сказал знакомый философ, «У каждого своя философия». Судите сами.

Лягушка забралась на мою босую ступню. Сидит, дышит. Ей, наверно, тепло на моей ноге. А мне холодно. Стряхиваю лягушку аккуратно. Она вдруг поняла, что я живой, высоко прыгнула, выстрелив струёй, ускакала поспешно в кочки. Вот и я тут как лягушка в болоте. Сижу, смотрю и не вижу великана, который может меня легко уничтожить или помочь мне, по его усмотрению. И малых невидимых сил, таящихся вокруг, я тоже не различаю, а они есть, я в этом уверен. И чтобы узреть их я и забрался сюда.

Свободу ли я обрёл, заперши себя среди болота? Может, пережитки прошлого, то, что передалось от прадедов через кровь, толкнуло меня на путь гибельный? Я ведь жил благополучно в городе. Чего было надо? Чего не хватало?! Дураку ясно, что в болоте искать нечего. А я ищу…

Прилетела птичка, сидит и пищит над головой. Подумалось, мне что-то говорит. Встал, подошёл под ветку, где она, спрашиваю: что хочешь сказать? Пищит, не улетает. Я не понимаю. Может, я всё себе выдумываю?

Заготавливаю жерди для будущего чума, рублю стройные молодые лиственницы. Жалко. Сколько они тянулись к солнцу, эти лиственнички…

Каждую живую тварь в природе нельзя обижать, тем более, недопустимо лишать жизни без крайней необходимости!

Пришли двое из посёлка, говорят, проведать. 25 км для них не забота пройти. Откуда узнали, что я здесь? Говорят, тайга всё видит, обо всём говорит, только слушать уметь надо.

Посмотрели мои жерди, часть забраковали, вырубили новые. Помогли поставить каркас. Оказывается, три главных жерди надо делать с хитрыми крючками (оставлять сучки на концах) и потом этими крючьями соединять между собой. Я ведь видел в детстве, как ставили чум, а о крючках не догадался, хотел верёвкой связывать.

(Тут помещён рисунок соединённых верхних концов жердей).

Они пытались со мной разговаривать на своём языке. Стыдно! Как стыдно, я не знаю свой родной язык! А гордился, что по русскому «5» имел и с немецкого переводил со словарём… Они не удивляются и не обижаются. Показали, как снимать кору с берёзы большими листами. Сказали, что сейчас уже поздно, но ещё можно надрать. Показали, как корни от ёлки вытащить и ими сшивать пласты коры в большие полотна. Сказали, придут потом проверить, как чум покрыл. Спросили, в чём нуждаюсь.

Моя палатка стоит недалеко от ручейка, стекающего с возвышенности. (Оказывается, он жил не на острове, а на краю мари, у подножья сопки. Тогда ему легче – всё-таки не вокруг болото). Ночами необыкновенно тихо, комариный гул стоит. И поёт ручей. Поёт человечьими голосами, с музыкой. Только слов не разобрать. Слышны мужские и женские голоса. То соло, то поют хором. Мелодично, очень красиво поют. Похоже очень на народные песни. Сначала пела женщина, очень красиво! Её сменил мужчина баритоном. После хор, потом снова женщина. По окончании каждой песни – овации, слышны крики «Браво! Браво!» Так часов до трёх ночи, вот уже которую ночь подряд. После – тишина. Что это? Может, это у меня в голове?

Интересно, как темнеет, начинают, будто настраивать инструменты, распеваться. Потом запоёт, обычно первой женщина. Очень душевно!

Марина, как я жалею, что нет тебя со мной!!! Тебе тоже понравилась бы эта музыка воды. А может, ты здесь? Ты тут и тоже это слышишь? Я люблю тебя!

(Рисунок женской головки в профиль).

Надоела тушёнка. Поставил с вечера силки на заячьей тропе. С детства помню, как это делать. Что однажды сделал руками – не забывается. Перед рассветом заяц поймался. Буду пировать сегодня.

Ночью спал чутко, всё думал о зайцах. Снова слушал концерт из ручья. В полусне подумалось: а может быть легенды о русалках или водяных имеют под собой основание? Ведь они так долго – много веков, а может и тысячелетий имели хождение среди разных народов. Неужели это придумалось совершенно на пустом месте? А если пофантазировать, что души утопленников (допустим на минуту, что души есть) остаются в воде навсегда. Они, конечно, как и люди организуются в сообщества, как-то там живут, тем более, пищу добывать не нужно. В реках теперь стало шумно из-за больших городов и грязно, они переместились в незаселённые места, в чистые горные истоки. По вечерам собираются на общественные мероприятия, на концерты художественной самодеятельности. Ведь есть среди утопленников певцы и певицы, набралось, поди, за века. Может даже, отдельные известные певцы гастролируют по разным рекам и озёрам и собирают множество слушателей и аплодисменты с овациями. Вот и я, хоть жив пока, а стал невольным слушателем…

Разделал зайца. Шкура ещё плохая, решил не возиться. Не мог придумать, куда деть эту шкуру и кишки. Тут появилась ворона. Чёрная, с огромным клювом. Села недалеко на дерево, смотрит явно на эти самые потроха. Как она узнала? Положил недалеко на пенёк.

Она долго опасалась. Я залез в палатку и наблюдал оттуда. Как только я скрылся, ворона стала каркать, ей отозвалась другая и вскоре прилетела. Первая села на поживу, попробовала, выхватила кусок, отлетела с ним в сторону. К ней подлетела другая, немного меньше первой и они вместе тот кусок съели. Потом первая повторила – оторвала большую кишку и улетела подальше с ней и вне видимости они и её прикончили, наверно. А потом началось самое интересное. Они вдвоём растаскивали добычу и прятали, закапывали в хвою и в листву. Зароет, отскочит или сядет на ветку и рассматривает похоронку, если плохо, снова поправит и опять со стороны посмотрит. И так все потроха спрятали, а шкуру долго дёргали и куда-то утащили в лес. С удовольствием и интересом наблюдал это действо одновременно забавное и умное. Забавное с точки зрения сытого человека, считающего себя вершиной эволюции, и умное с точки зрения природы – без таких навыков вороны выжить, наверно, не смогли бы. Ведь излишки пищи не каждый день им достаются.

Стал часто вспоминать город, близких людей. Спорю с ними. Думаю, не зря ли порвал с миром? Вернуться? Но тут же вспоминаю трясину привязанностей, которыми обрастаешь как паутиной. Обрастаешь не только контактами и обязательствами, но и «необходимыми» вещами, которые только увеличивают желания. Нет уж, чем больше желаний и вещей, тем меньше личной свободы! Здесь у меня иные желания и интересы и они ничуть не хуже городских.

Нет, я не жалею, что провёл молодость вне тайги. Не жалею, потому что у меня была Марина! Остальное, что было – неважно.

Успокоения в боге ищут те, кто не познал настоящей земной Любви.