Ксения Томашева - Оракул для тринадцатого

– Ясно, – кивнула я. – А меня-то чего искал?

– Дык, не договорили мы с тобой, если помнишь.

– Ну давай договорим. Только на подробные ответы не рассчитывай, тайны не мои.

– Давай, только, может, наедине лучше? Раз тайны не твои, – Сайф покосился на невозмутимо заваривающего чай Рахула.

– Вот уж от кого у меня тайн нет, так это от Рахула. По крайней мере тех, в которые я готова посвятить тебя. Только и за тобой ответ, помнишь? Мне теперь он еще нужнее.

– Помнить-то помню, только, боюсь, то, что я могу сказать, тебе мало поможет.

– А это посмотрим. Мне сейчас любая мелочь помочь может. По сравнению с полным незнанием, даже крупица знания – уже плюс.

– Ладно, тогда начнем, пожалуй, с простого вопроса, – Сайф благодарно кивнул, принимая из рук Рахула пиалу с чаем. – Кто Фахд?

– Хороший вопрос, а главное – простой, как три медяка. Мне бы кто на него ответил, – сарказм из меня так и сочился.

– Ты меня поняла, не паясничай. Он оборотень – это и ежу ясно, но вот кто?

– А, это. Барс. Мог бы и сам догадаться.

– Не очень он похож на обычного барса-оборотня.

– А ты много их видел, чтобы сравнивать, похож или не похож? Как по мне, так вылитый кошак.

– Много, не много, а сравнивать есть с чем. Почему он не признает своего зверя?

– О, и это ты заметил, – уважительно присвистнула я. – Знакомство непростое у них было, да и вообще отношения не сложились с самого начала. По независящим от обоих обстоятельствам.

– Снова ты за старое. Господин Рахул, признавайтесь, ваша школа? – Повернулся к библиотекарю Сайф. – Вроде и отвечает подробно на вопрос, а толку с того ответа ноль.

– Да нет, это она от природы у нас такая талантливая, – засмеялся Рахул. – Мне из нее так же сложно порой нормальные ответы выудить.

– Сайф, я тебе, как и обещала, дала те ответы, которые смогла. Твоя очередь. Татуировки. Откуда они у тебя?

– А что за татуировки, можно мне взглянуть? – Полюбопытствовал Рахул. – Если, конечно, это не тайна. У Соломии-то от меня секретов нет, а у вас, господин Сайф, может и не быть желания меня, старика, в свои посвящать.

– Ну что вы, господин Рахул. Какие секреты. Просто родовые узоры. Вот, – Сайф закатал рукава рубахи повыше.

– Ну-ка, ну-ка, – Рахул присмотрелся поближе к багрово-черным линиям, обвивающим руки Сайфа. – Занятные узоры. Так откуда вы родом, говорите? – А сам на меня смотрит эдак многозначительно. Опустила ресницы на мгновение, подтверждая.

– А я и не говорил еще. Из Дальнего. Потому меня ваш Повелитель и нанял командовать развед отрядом. Я окрестности Дальнего хорошо с детства помню.

– А имя у тебя почему наше? – я вспомнила, как Сайф нашу с Фахдом легенду про Горный раскусил из-за того, что мы Фахду имя фальшивое придумать не догадались.

– Так оно не ваше. Просто в сокращении получается созвучно вашим, вот и пользуюсь сокращенным, чтобы вопросов лишних не вызывать. Я же в Восточном уже давно осел, считай, укоренился. А вообще-то я Сайфир. Твоя очередь отвечать, – увидев, что я уже открыла рот для следующего вопроса, прервал меня Сайф.

Кивнула. Справедливо.

– Зачем Фахду серебряные браслеты? Точно не зверя сдерживать, уж об этом-то вы должны быть в курсе.

– Так. По-моему, пора выложить карты на стол, – прервал нас Рахул.

Мы с Сайфом удивленно на него посмотрели.

– Вы в вопросы-ответы до утра играть будете, ходить вокруг да около. Очевидно же, что Сайфир что-то разглядел в нашей пропаже. Что-то, что показалось ему знакомым. Но он осторожничает задать прямой вопрос, подозревая, что мы можем быть не посвящены в эту тайну. Для нас же татуировки Сайфира – единственная пока ниточка, которая может привести к разгадке секрета Фахдовой магии. И нам нужна помощь, чего греха таить. Сами мы нашего беглеца не найдем.

– Пропажи? Беглеца? – Сайф удивленно приподнял брови. – Фахд что, пропал?

– Пропал, – вздохнула я. – И теперь я не знаю, где его искать. А узор на твоих татуировках может оказаться ключом. Я такой уже видела, и не раз. Сначала на руках Фахда, когда он начинал пылать, снимая с себя серебро. А второй раз в затерянном в пустыне храме, в котором мы нашли Колоду Судьбы…

– Вы нашли Колоду Судьбы? – Рахул округлил глаза в изумлении. – Но ведь это же легенда! Впрочем, чего это я… По-моему, ты нашла свой истинный Дар: оживлять и вытаскивать в реальность забытые легенды.

– Стоп, стоп, стоп. Колоду Судьбы нашли? Новый расклад уже выложен? – Глаза у Сайфа загорелись.

– Ну вот, все вокруг в курсе, что за Колода Судьбы такая, а мне, кроме инструкции к использованию, ничего не известно! Ни зачем она нужна, ни что значит «РАСКЛАД ПРИНЯТ. КАРТЫ СДАНЫ. ПУСТЬ НАЧНЕТСЯ ИГРА.» Что за игра начаться должна?

– Как расклад принят? – Сайф схватился за голову. – Что вы натворили? Нельзя было открывать расклад, пока пророчество не сбылось!

– Какое пророчество? Из того стишка, что записан со слов Знающей Миррит? Так мы эту загадку разгадали. Делов-то.

– Вот это пророчество:

– Опа, а куда это я радость должна вернуть? У нас только первая часть была, до обители смерти.

– Ты – Вопрошающая? А остальные карты? В раскладе участвует шесть карт.

– Мы знаем пять. Вопрос так и остался закрытым. Вот, – я вытащила помятый, весь в пятнах грязи и крови, листок, на который я перерисовала расклад тогда, в затерянном храме.

– И ты знаешь, кто стоит за каждой из открытых карт? – Поинтересовался Рахул.

Кивнула. А толку? Без вопроса это знание бесполезно.

– А я знаю вопрос, – Сайфир.

Глупо, конечно, но я издала радостный вопль и кинулась ему на шею. А что? Я перенервничала в последние дни, мне можно.

На протяжении тысячелетий в Двенадцати Оазисах существовал некий орден Большой Игры. Основан орден был еще до эпохи Оазисов. Поговаривали, что основатель ордена был то ли просто безумцем, то ли великим провидцем. Дайг – так звали основателя ордена – однажды появился в одном из последних пристанищ людей умирающего мира, истощенный и едва живой после долгих скитаний по Мировой Пустыне. Его приютила община воинов, члены которой нашли его, полумертвого от жажды, в песках под стенами города.

Дайг бредил, взывая к высшим силам и призывая всяческие кары на головы ифритов, якобы соблазнивших и погубивших его дочь. В его бреде было много о ведущихся ифритами играх, в которых людям отведена роль пешек. Иногда у него случались минуты просветления, когда речь его становилась почти связной. В такие минуты Дайг говорил о храме, явившемся ему посреди пустыни. Храме, в котором хранилась Колода Судьбы. Он утверждал, что как раз в тот момент плелся новый расклад, и ему, Дайгу, удалось увидеть карту-Вопрос. Больше от него ничего, кроме уже известного мне стихотворения-пророчества, добиться не удавалось. Но и его отчаявшимся людям было достаточно, чтобы зацепиться за это пророчество, как за шанс на спасение гибнущего мира. После смерти Дайга в его вещах нашли свиток, на котором был изображен храм-пирамида. Ниже шло пророчество, и была зарисована карта-Вопрос.