Илья Сирота - Профессор Матусос и цирманский зверь. Сказочная повесть

Иллюстратор Илья Сирота

© Илья Сирота, 2017

© Илья Сирота, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-9496-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– И в этот самый миг двери неприступного, – произнес профессор Коплус, ученый с мировым именем, гордость Большого университета города Туртсонд, и сделал паузу. Студенты прилежно скрипели перьями. Коплус продолжил: – Неприступного дворца в Нерпридхайме с грохотом, повторяю, с гро-хо-том распахнулись, и в проеме показался… По-ка-за-лся великий герой Прулст. Записали? Хорошо, поехали дальше. Он вскричал…

– Всем сидеть неподвижно!!!

Дверь аудитории с грохотом распахнулась, и в нее ворвался, обгоняя свой собственный зычный рёв, профессор Матусос, ученый с мировым именем, гордость Большого университета города Туртсонд. Студенты кафедры прошлодавней истории замерли с перьями в руках, а один на всякий случай переспросил:

– Так и писать, «вскричал: «Всем сидеть неподвижно»?

– Ничего не писать! Сидеть тихо! Не двигаться! – Матусос как метеор пронесся по проходу между рядами парт до самой стены, развернулся лицом к двери и замер в позе хищника, готового к прыжку. – Тейе, загоняем!

В коридоре кто-то откашлялся и шумно вдохнул воздух. После чего в аудиторию, издавая истошный визг, влетел высокий и страшно худой молодой человек. Он остановился возле ошеломленного профессора Коплуса и принялся топать ногами и размахивать руками, не переставая визжать, как хрюненгаардская крапчатая свинья.

– Тейе, тихо! – вдруг скомандовал профессор Матусос. Молодой человек как топал и махал руками, так и замер на одной ноге в нелепой позе с раскинутыми в стороны руками. Полная тишина царила почти минуту.

– Вы! – профессор Матусос резко выбросил вперед руку с вытянутым указательным пальцем.

Старательный студент, спросивший нужно ли писать «всем сидеть», неуверенно переспросил:

– Я?

– Нет! Вы! Барышня с копной волос! – профессор указал на студентку за партой позади.

– Это не копна! – надулась барышня. – Это прическа самая модная, я ее неделю делала, называется…

– Тихо! – скомандовал Матусос. – Встаньте. Очень медленно.

Напуганная решительным видом и повелительным тоном профессора, студентка осторожно поднялась с места.

– Умница! Теперь возьмите у своей соседки платок и повяжите на голову. Только без разговоров.

Барышня с копной испугалась еще больше и выполнила приказание в точности. Ее соседка, отдавая платок, злобно прошипела: «Ну, Мулли, помнешь – оторву голову с платком вместе». Но протестовать открыто не решилась.

– Отлично! – профессор Матусос явственно повеселел. – Теперь не торопясь спуститесь, милая, вниз, к моему ассистенту и остановитесь там.

Студентка осторожно подошла к Тейе, который позволил себе встать на обе ноги, но руки по-прежнему на всякий случай держал раскинутыми в стороны. Профессор крался за студенткой, не спуская глаз с ее прически под платком. Когда все оказались на местах, он продолжил:

– Теперь, деточка, самое сложное. По моей команде, на счет «три», вы должны резко встряхнуть своей прекрасной, самой модной прической в направлении моего коллеги Тейе. Возможно, нам придется повторить это упражнение раза два-три, так что не переусердствуйте. Если ваша прекрасная голова оторвется, вы лишите вашу соседку удовольствия оторвать ее вам потом.

Вредная соседка покраснела и втянула голову в плечи.

– Итак, вы готовы? – профессор и его ассистент слегка присели, как будто готовясь прыгнуть.

Барышня была уже серьезно напугана и издала только слабый писк, который Матусос истолковал как знак ее готовности.

– Молодчина! Тогда я считаю! – и профессор начал медленно произносить цифры. – Один… Два… Три!

Девушка старательно тряхнула головой, Тейе вздрогнул, но… ничего не произошло. Зато сама обладательница модной прически ойкнула и прошептала:

– Там что-то есть!

– Ага! – торжествующе вскричал профессор. – То-то и оно! А ну-ка встряхнем это «что-то» еще раз! Один… Два… Три!

Вот тут-то уже кое-что произошло! Платок неожиданно соскочил с головы перепуганной студентки и прыгнул прямо на грудь Тейе. Тот пытался схватить оживший платок, но только заключил сам себя в объятия и, потеряв равновесие, с размаху сел на пол. Платок же, воспользовавшись промахом ловца, оттолкнулся от его груди и одним прыжком перелетел на кафедру, перед которой в растерянности замер профессор Коплус.

Видимо, тот, кто сидел внутри платка, видел сквозь ткань не очень хорошо. Приземляясь он здорово ударился и на некоторое время потерял ориентацию в пространстве. Зато от его приземления с кафедры упала папка с заметками для лекций профессора Коплуса.

Заметки эти профессор писал уже более двадцати пяти лет, и папка за прошедшие годы стала весьма пухлой. Судите сами, одних королей в ней помещалось целых двадцать три (последние пять королей по традиции к прошлодавней истории не относились)! Были в папке заметки о четырех великих мудрецах, девяти храбрых рыцарях и шести легендарных героях. А короли соседних государств! А наводнения и засухи! Там был даже один средней руки поэт с прескверным характером, написавший как-то скучнейшую оду родной стране, за что историкам и его с тех пор приходилось терпеть в своей науке. И вся эта компания вместе с папкой упала прямиком на ногу незадачливому профессору.

Ушибленный историей Коплус вскричал от боли, и резко согнулся, чтобы обнять раненую конечность. О наличии кафедры Коплус подумать не успел, поэтому с размаху ударился лбом о деревянную крышку, на которой возился, приходя в себя, обитатель платка. Профессор со стоном сполз на пол, где и остался лежать без сознания. От сотрясения кафедры платок запаниковал и снова прыгнул, сам не зная куда.

На сей раз он врезался в гипсовую копию статуи тирана Крумса Бесстыжего, который правил страной в стародавние времена, и прославился своей удивительной жадностью до чужого добра. В легенды вошел рассказ о том, как Крумс отнял у своих подданных сначала все дорогостоящее, потом все красивое, а затем и просто все полезное. Тут-то тиран и увидел у одного бедного крестьянина в доме грубую, старую и пыльную от долгого бездействия вещь неизвестного назначения. Поначалу Крумс на вещь внимания не обратил, но вернувшись во дворец, понял, что до невозможности хочет ее отнять. Он тотчас же позвал своего писца и начал диктовать указ.

Начало указа далось тирану без труда: жителям страны надлежит в трехдневный срок сдать в пользу короля… А вот что именно, Крумс никак сказать не мог. Он представлял себе кучи всякой дряни, которую натащат его запуганные подданные, если он просто потребует принести все старое и бесполезное, и приходил от этого в ужас. Но никакого более точного определения ни ему, ни срочно созванным для этого придворным мудрецам в голову не приходило. Тиран страшно мучился и злился, от этого заболел и вскоре умер.