Ольга Горбушина - Отшельник 3. Рассвет

Двести лет тому назад
Из маленькой разрушенной деревни
Воздвигли златоглавый град,
Среди вечно цветущих деревьев.

Красноградом был назван тот город,
С белокаменной церквью у речки.
Переживший когда-то болезни и голод,
Вновь на площади слышатся детские речи.

Лебединые стаи по Весне реке,
Словно белые льдины дрейфуют.
Мирные голуби на крыше ветвей
Ласково солнцу воркуют.

Цветущие яблони розовой дымкой
По берегу стелятся, словно туман.
Прохладой спасают сиреневой тенью,
Что навевает на сонный дурман.

В сладком обмане в закат улетают
Тревожные мысли и страхи людей.
О свободе и мире напоминают
Лишь белоснежных полет лебедей.

Как прекрасен и ярок город весной.
Он словно с картинки из сказок.
Ветер несет чистый воздух лесной.
Чистые взоры и лица без масок.

Под солнцем сверкают блестящие крыши.
Размеренной жизнью блуждает народ.
Вот только, как будто, зажатые мыши,
Как будто за ними следит черный кот.

Слишком тихо, без лишних движений,
Головы не поднимут, ни глаз.
Словно сделаны все из поленьев,
Будто жизни огонь их погас.

Цвета пыли печальные лица,
А в глазах дикий ужас и страх.
Словно каждую ночь им не спится,
Словно город на мертвых костях.

В центре города замок высокий
С красной башней до самых небес.
Все деревья, что рядом, засохли.
В замке черном бесчинствует Бес.

На закате грозой покрывает,
Без того вселяющий страх,
Замок черный, а тучи роняют
жаркий пепел и смердеющий прах.

Из дворца слышен вопль бесконечный,
И чертей дикий хохот и свист.
Который вечер правитель беспечный
Забирает невинную жизнь.

И ночами до самого утра
Пляшут черти вокруг мертвеца.
Уж давно его тело протухло,
Черви гложут остатки лица.

Вокруг мечутся серые души,
За собой дикий холод неся.
Над телом бедняги все кружат,
Жертву Дьяволу вновь принося.

Лишь правитель, продав свою душу,
Закрывает от боли глаза.
Он не хочет ни видеть ни слушать,
Как опять здесь бушует гроза.

За тщеславье и зависть он платит,
За порыв жадной воли своей.
Двести лет по кусочкам он тратит
Все добро ради жизни своей.

Чужими телами он кормит
Черных бесов и диких чертей,
Чтобы жизнь, что он в башне хоронит
Оставалась и впредь там целей.

Чтоб когда-нибудь солнечным утром
Наступил вновь и мир и покой.
Как же жаль за поступок свой глупый,
За бездушный поступок такой.

Во дворце в красной башне высокой
Под пологом в хрустальном гробу
Двести лет не живо и не мертвый
Человек проживает судьбу.

Родным дедом с рожденья он предан,
Скован сонным проклятьем его.
Что творится он в замке не ведал,
Не слышал, не видел всего.

Златовласый, как солнце весною
На хрустальном помосте своем,
Ослепляя своей красотою,
Светит ярким и теплым огнем.

Словно сквозь тонкую кожу,
Лучик чистой младенца души,
Пробиваясь потоком наружу,
Темные тени крушит.

На спокойном лице лишь улыбка,
Как надежда на добры ответ,
Что все зло на планете погибнет,
Когда вновь засияет Рассвет.

Болеслав был жестоким и хитрым.
Не жалея родных и людей,
Дочь родную из замка похитил,
Ложь и грязь сохраняя за ней.

Отобрав у народа надежду,
Заселив в них обиду и страх,
Он в чужую забрался одежду,
Сам себя удостоил в правах.

Но народ верит в чудо, и тайно
Вечерами молясь у окна,
Просит Бога для них покаянья
И воскрешенья от темного сна.

За Весною рекой на Титане,
С прохудившейся крышей в избе
Старик живет с седыми волосами,
Который предоставлен лишь себе.

Его мотала жизнь сильнее ветра.
От горечи потерь ослепший взор.
Его родной народ когда то предал,
Как только взял он на себя позор.

Лишился он своей жены и сына,
любви родителей и своего села.
Его душа скитается от ныне,
Но дар его судьба не отняла.

Он будущее видит с настоящим,
Он исцеляет словом и рукой.
Но даже этот дар в себе хранящий,
Теперь он просто на просто изгой…

Но видит он, что в царстве, что он правил
Верой и любовью для людей.
Царь Болеслав тревогой души травит,
Что полон город скопищем смертей.

Видит он, как сын его томится,
Укрытый безмятежным чистым сном,
В кроваво-алой башне, что искится,
Когда бушует в небе злобным гром.

Как старый Светорок душою плачет.
Как рвется из груди его душа!
Он молится и тихо Богу шепчет,
Хотя б на время дать ему глаза.

Хотя бы маленькую каплю силы,
Чтоб свергнуть с трона адского царя.
Он ради сына лечь готов в могилу.
Он молится и верит, то не зря.

Пробираясь сквозь ветки колючие,
Утопая в болотной грязи,
Обжигаясь слезами горючими,
Закрываясь от злобной грозы,