Сергей Шангин - Говорю от имени мёртвых

В кабинете меня ждал молодой сотрудник уголовного розыска, сообщивший, что капитан Удальцов сейчас у начальства и просил его подождать.

– Чай, кофе? – любезно предложил сотрудник. – Только без сахара, получка завтра, а сахар кончился.

– Спасибо, не надо, – отказался я, чувствуя, что никакой чай в меня сейчас не полезет. – А по какому делу меня вызвали, что-то случилось, я что-то нарушил?

– Да что вы, – отмахнулся сотрудник. – Меня, кстати, Николаем зовут, а вас Михаил Григорьевич, если не ошибаюсь.

– Можно просто Михаил… Миша, – поправился я, не чувствуя себя пока полноценным Михаилом Григорьевичем.

– Говорят, что вы можете типа с мёртвыми разговаривать? – в глазах Николая горел неподдельный интерес. – Они же померли, как с ними разговаривать? Типа душа, да?

– Типа да, – коротко ответил я, вовсе не успокоенный словами сотрудника. – Так что от меня нужно капитану Удальцову? Хотя бы в общих чертах, если можно, – попросил я, надеясь как-то подготовиться к разговору со следователем.

– Не могу, Миша, – развёл руками Николай, – капитан приказал без него тему не начинать. Он у нас знаешь, какой строгий? Жуть! Его все бандиты на районе боятся за принципиальность. Если накосячил, Петрович мигом за шкварник и в СИЗО. Ещё никто от него не уходил домой, только на зону. Да ты, то есть вы не дрейфи, э-э-э, не бойтесь – это же он с бандюками так, а вы эксперт! – быстро уточнил Николай, заметив, как вытянулось моё лицо во время живописания судьбы личностей, попавших в кабинет Петровича.

– Спасибо, успокоил, – я тяжело вздохнул. – Можно на ты, так проще.

Кабинет следователя действовал на меня угнетающе. Давили стены, угрожая схлопнуться и раздавить, как комара. Телефон угрожающе звонил и звонил, а Николай даже не собирался на него отвечать, полностью поглощенный разговором с интересной личностью, то есть со мной. В коридоре слышались матюки задержанных и окрики охранников, их сопровождающих. Десятки людей ходили, топали, пробегали по коридору, громко хлопая дверями, словно в коридоре шла ожесточенная перестрелка. А потом и вовсе раздалась настоящая автоматная очередь за окном.

– Неужто завёл? – удивился Николай и кинулся к окну. – Серёга, ну, как наш козлик, поживёт еще?

Я хотел было кинуться к бестолковому Николаю, чтобы спасти его от верной смерти, как стрельба сменилась на всё более уверенное, хотя и достаточно громкое пыхтение автомобильного двигателя.

– Да, чего ему сделается? – отозвался, видимо, Серега. – Он же железный! Сейчас карбюратор подрегулирую и катайся, как на новом!

– Вот же мужик, золотые руки, – кинулся было рассказывать мне Николай историю про мастера, как дверь распахнулась, и в кабинет вошёл невысокий, средних лет мужчина в обычном костюме, без пистолета, с обычной бумажной папкой на завязочках под мышкой.

Коротко стриженный, скуластый, он смотрел на меня прищурившись, словно прицеливался или оценивал ситуацию.

– Товарищ капитан, задержанный… э-э-э, приглашенный эксперт прибыл, – поспешил доложиться Николай.

– Прибыл, значит? – капитан сел за стол, движением руки предложил мне снова сесть и начал внимательно оглядывать, словно экспонат в музее. – Любопытно, а я вас себе по-другому представлял, – признался он. – Документы при себе?

– Документы? В смысле паспорт?

– Ну, да, документы, – капитан смотрел с нескрываемой усмешкой, – паспорт тоже сгодится. Должен же я знать, с кем разговариваю, – он взял паспорт, раскрыл его и внимательно сверил фотографию с моей физиономией.

Затем, забавно шевеля губами, прочитал, кто и когда выдал мне документ, перелистнул на страничку с пропиской, заглянул в раздел, связанный с жёнами и детьми.

– Не женаты, значит? Занятие у вас серьёзное, ответственное, а ни жены, ни детей, словно собираетесь в любой момент сбежать от обманутых клиентов.

– Я никого не обманываю, – понятно, что капитан меня подначивает, но всё равно обидно, когда говорят такое. – Люди получают то, за чем приходят. Ещё никто не сказал, что его обманули. Или кто-то накатал жалобу?

– Да, шучу я, успокойтесь, Михаил Григорьевич, – капитан протянул мне паспорт. – Никаких жалоб, исключительно отзывы в самых восхитительных тонах, поэтому мы к вам и обратились за помощью. Человек пропал, девочка семи лет: вышла из школы и пропала по дороге домой. Это произошло позавчера. Точнее пропало три ребенка, но данные по остальным потеряшкам поступили только сегодня утром. Розыски ничего не дают, свидетелей нет, подозреваемых тоже. Вы наша последняя надежда, Михаил Григорьевич.

Ничего себе, прямо обухом по лбу. Сижу как на иголках, переживаю, строю из себя узника совести, а тут горе вселенское – дети пропали. Представляю, как сейчас переживают родители.

– Постойте, товарищ капитан…

– Леонид Петрович, – поправил капитан, – так будет проще.

– Вы же понимаете, Леонид Петрович, что я могу… моя специфика… если я смогу с ними поговорить, значит…

– Мы понимаем, и всё же, – капитан явно решил идти до конца, – даже в этом случае вы, я надеюсь, сможете поговорить с детьми. Это так?

Я кивнул головой, изо всех сил надеясь, что ни с кем из них мне не придется разговаривать таким способом. Как угодно, только не так.

– Посмотрите, здесь их фотографии, имена, фамилии. Фотографии их родителей, одноклассников, друзей. Вот протокол опроса родителей в день исчезновения, во что были одеты, что имели при себе, какие причёски, бантики и прочее. Что ещё нужно? Мы постараемся предоставить всё возможное, только не разочаруйте нас, Михаил Григорьевич. Очень вас прошу!

До боли в глазах я всматривался в фотографии, пытаясь вызвать на разговор тех, кого со вчерашнего дня безуспешно искали родители, друзья и знакомые, полиция. Я вглядывался в ряды, выстроившихся призрачных гостей, до последнего надеясь не увидеть среди них именно этих детей. Ничего! Хорошо это или плохо? Как сказать. Если я их не вижу, значит, они ещё живы! Это здорово и есть повод для оптимизма. Только что я скажу капитану Удальцову и этому молодому лейтенанту Николаю, смотрящему на меня, как на бога? Они просто разочаруются – очередной мошенник!

– Что, Михаил Григорьевич, не получается? – без тени сарказма, словно заранее зная результат, устало поинтересовался капитан. – Но мы должны были проверить и эту ниточку, сами понимаете…

Ничего себе, он успокаивает меня, хотя на его месте я бы выгнал меня с треском, и на весь белый свет расписал, что он народ дурит за большие деньги. А он меня… Стоп! Это кто?

– Вот ваша повестка, – капитан быстро черкнулся в бумажке и протянул её мне. – Мы вас больше не задерживаем. Это покажете на выходе.

– Да подождите вы со своей бумажкой, – я раздраженно отмахнулся. – Как тебя зовут, – обратился я к незнакомой девочке, настойчиво ловившей мой взгляд.