Александр Кулинин - Звезда Фемиды

Лаурин представился, после чего, сделав мучительную для всех паузу, поведал мальчику обо всем. Несмотря на то, что всю эту историю он буквально час назад рассказывал Насте, его рассказ Паше не утратил ни объема, ни эмоциональности.

Они молчали. Все трое. Минуты три. Но эти три минуты были одними из самых насыщенных в жизни героев.

– Поехали, – молвил Виктор и направился к выходу.

– Паша! – Настя со слезами бросилась к Паше. Они сжали друг друга в безумных объятиях, после чего мальчик протянул ей розы.

Настя заплакала еще сильнее.

– Я пойду… – прошептал Паша, – в его детских глазах читалось что-то новое, что-то мужественное.

– Я люблю тебя! – Настя попыталась улыбнуться.

– Я тебя тоже! Все будет хорошо!

Виктор и Паша спустились вниз и молча сели на заднее сидение автомобиля. За рулем сидел водитель Андрей. Спереди сидел охранник Виктора – Гена. Следом за ними поехали еще две машины сопровождения.

Паша почему-то не задавал Виктору вопросы. Он все уже понял из рассказа. Он был больше взволнован не тем, что предстоит «битва» за Землю, а тем, что с минуты на минуту увидит отца.

За окном ночная Москва мерцала так быстро, что казалась не городом, а холстом, на котором изображена очень интересная и яркая абстракция: желто-оранжевые пятна на черном фоне. Лишь изредка можно было разглядеть прохожих, их лица, одежду.

Паша видел двух молодых ребят, идущих в сторону ночного клуба. Лица их были встревожены, но довольны, а глаза сияли в предвкушение интересной ночи. Тревожились они, видимо, по поводу того, удастся ли им соблазнить сегодня девушку или нет. А если да, то куда ее вести? Ведь у одного дома родители, а второй живет один, но в области. Брать такси? Дорого. Может, попробовать соблазнить девочек прямо в клубе, в туалете? Это сложно. А попытаться уехать к ним? Главное, чтобы они не стали разводить на коктейли и кальяны, а то на двоих всего четыре тысячи рублей. А хочется еще и выпить немножко, а может, даже и перекусить. А что если мы не пройдем фейс-контроль?

– Мне бы их проблемы… – хором сказали про себя Виктор и Паша.

Из магнитолы доносился голос St1mа:

Машины припарковались возле маленького неприметного здания в одном из спальных районов. Спустившись в подвал, герои оказались в очень уютной комнате с диванами, возле которых лежало нечто, напоминающее планшет (только в полтора раза больше и вшито в стол). Виктор ввел на нем какой-то пароль, после чего взял Пашу за руку, и встал вместе с ним на коврик в углу комнаты.

Вдруг коврик начал вращаться и, как лифт, опускаться вниз. Еще мгновенье, и они очутились в огромном зале, на полу которого золотыми буквами было написано «СМОБИ. На защите мира».

Вдоль стен стояли вооруженные автоматами люди в военной форме, а где-то вдали виднелся коридор, из которого в сторону героев шел небритый мужчина в старом потертом пиджаке.

– Папа… – на Пашиных глазах выступили слезы. Это были слезы радости, обиды, счастья, горя… Это были слезы человека. Простого слабого человека.

Денис чувствовал то же самое.

Следующие несколько дней герои провели в штабе, обсуждая свою позицию на судебном заседании. Вечерами Паша и Денис в комнате отдыха возле камина просто болтали, как старые очень хорошие друзья, которые просто давно не виделись. Паше было удивительно легко рассказывать отцу о своей жизни, друзьях, девочках, которые ему нравятся. Отец слушал его, давал советы и любовался тем, как его сын умеет здраво рассуждать в столь юном возрасте. Сам же Денис рассказывал ему об исследованиях, о суде, о том, что, по его мнению, им предстоит пережить в ближайшее время.

Как оказалось, не все так безнадежно. Проанализировав законы, Денис сумел подготовить аргументы, которые могли помочь землянам избежать тяжкой участи.

– Во-первых, – говорил он, – согласно ст. 16 «Закона о вступлении в Альянс», в том случае, если с момента вступления количество государств на планете и их лидеров увеличилось более чем в пятьдесят раз, договор должен быть продлен в течение 1000 лет. Если договор не продлевается, то автоматически считается аннулированным, а долг погашенным. Во-вторых, согласно ст. 90 этого же закона, каждые 100 лет правительство Альянса обязано напоминать не менее чем половине глав крупнейших государств планеты-должника о долге. В ином же случае, напоминание не засчитывается, а договор считается аннулированным. И наконец, третье, – Денис сделал такие глаза, как будто сейчас собирается изобрести электричество, – В том случае, если жители планеты жили в соответствии с заповедями «Морального кодекса», долг может быть прощен частично или полностью.

– Что же это за кодекс?

– А вот в этом проблема… Текста кодекса у меня нет…

Они молчали.

На следующий день предстояла большая поездка. Нужно было успеть к заседанию. В Антарктиду было решено лететь на одном из штатных самолетов СМОБИ. Они должны были приземлиться возле российской научной станции, а оттуда добираться пешком, чтобы не привлекать особого внимания разведки и спутников, совершая полет туда, куда его никто не совершал с середины прошлого века.

Самолет был очень необычным. По размерам он походил больше на вертолет, однако огромный размер крыльев это с лихвой компенсировал. Он был разукрашен в цвет хаки, а на каждом крыле было установлено по 8 небольших пушек, которые, как заверил всех Виктор, вполне боеспособны.

Салон был очень уютным и напоминал скорее гостиную небольшой квартиры, нежели кабину военного самолета. За стенкой сидели два пилота и диспетчер, которых не было видно. В главной комнате вокруг круглого стеклянного стола сидели Паша, Денис, Виктор, Лебедь (напарник Виктора), помощница Лаурина, невысокая, молодая, пышногрудая девчонка Катя, которая давно была неравнодушна к Виктору, и еще трое здоровых мужчин, вооруженных автоматами. В хвосте самолета находился туалет и небольшая полукухня, где орудовала пожилая кухарка тетя Инга.

Предстоял долгий полет. Денис еще раз перечитывал все подготовленные документы, делая на своем планшете какие-то пометки. Паша играл в GTA. Лебедь спал. Вооруженные мужчины молча сидели, и каждый думал о чем-то своем. Катя пила кофе, изредка поглядывая на Лаурина каким-то хитрым взглядом.