Наталья Блинникова - Первый человек

– Ожидания чего? – словно завороженная, спросила она.

– Ожидания возвращения душ. Там, в море, корабли расходятся глубже в океан, пока не догорит последняя свеча. Она может гореть хоть целый день, и это значит, что человек, которому принадлежит душа, не может найти себя. Каждый в этом городе во время свершения этой традиции совершает истинные поступки, он понимает, кто он есть. А когда корабли возвращаются, то эти искорки… – Котя махнул рукой в сторону серебряных светляков, что облепили причал.

– Они исчезают… – докончила она, – Но для чего это делается?

– Это такой праздник, что ли… Символизирует чистоту помыслов…

Котя улыбнулся. Ее разум затуманился от загадочного рассказа друга, словно действительно ее душа отделилась от тела. Она не могла не смотреть в его синие очи. «Как океан…» – подумала она»

– Где же ты? – задумчиво выдохнула она, глядя на очертания Падифа в воздухе.

Когда она спустилась, он уже ожидал ее у самой кромки воды Мертвого озера. Здесь туман был более плотный и каплями забирался в легкие. Черная фигура Падифа выглядела в белых клочках немного устрашающе. Он легонько толкнул ее рукой.

– Догони! – и бросился от нее бегом. Но она не шелохнулась. – Ты чего? – осведомился юноша и остановился в метрах десяти от нее.

– Но ведь сейчас зима! – неужели этот спортсмен думает, что она побежит за ним по снегу, холоду, да еще в промозглом тумане?

– Тебя не должна пугать погода! В конце концов, это всего лишь физические ощущения! – сказал Падиф и снова припустил от нее, но через некоторое расстояние приостановился, – Ну хорошо! Остаешься без завтрака, обеда, ужина, и завтрашнего завтрака, обеда и ужина! Если ты, конечно, не добудешь пищу себе сама! – и с этим условием начал удаляться от нее в тумане.

Она пробурчала что-то себе под нос и сложила на груди руки. Но, когда фигура юноши почти исчезла в тумане, она погналась за ним.

Черный силуэт все более и более удалялся от нее. Линии выпрыгивающих из тумана холмов стали размытыми. Из звуков больше не осталось скрежета снега под ногами, свиста ветра в ушах, шарканья одежд, лишь одни и те же повторяющиеся хриплые вздохи. Перед тем, как броситься в погоню, она даже не думала, что все окажется настолько сложно. В конец не выдержав, она закашлялась и остановилась, с гримасой боли и утомления оперевшись ладонями о колени.

– Падиф! – прохрипела она и подняла глаза: юноши уже не было видно совсем, – Падиф! – попробовала громче, но получила только еще один приступ кашля и свалилась на колени.

– Ты все еще догоняла! – услышала она голос Падифа и подняла голову. Он стоял на расстоянии вытянутой руки от нее, уперев ладони в бока и смотрел на нее без единой капли сочувствия или пощады. – Что случилось? Почему ты рухнула на колени?

– Послушай… Я не могу больше… Давай вернемся…

– Что тебе мешает? – произнес он.

– Мне оч-чень трудно, я не п-привыкла… – у нее стучали зубы, – Оч-чень скользко и холодно, и у м-меня дых-хания не хватает…

– Нет, – он покачал головой, – Дело не в этом, а дело вот в чем, – и с этими словами он коснулся указательным пальцем ее виска, – В конце концов, все, что ты насказала мне… Хм… Это всего лишь физические ощущения, – он встал и, отойдя от нее на пару метров, улыбнулся, – Только не бойся меня. И не злись, но мы продолжаем, ведь ты все еще догоняла! – и он побежал от нее совсем уж легким бегом, как-то даже лениво размахивая руками.

Энди глядела ему вслед и догадывалась, что он замедлил темп не потому, что сжалился над ней, а для того, чтобы дать ей дополнительное время.

– Безусловно, ты отлично натренирован, – забормотала она, – Ты воин, а я всего лишь… Но ведь не в этом дело, так? – и ей снова отозвались его слова, – Ведь ты веришь, что я могу и дальше бежать, а значит, я могу… – эта мысль постепенно начала укрепляться в ней, и она начала вставать на ноги. Колени уже заиндевели от холода, но она разогрела суставы и мышцы, пританцовывая. Собрав все остатки мужества, что теплились в ее сердце, она бросила их на еще один рывок.

Но только Падиф понял, что девушка догоняет его, то тут же ускорил темп, отчего она сразу пала духом и растеряла пыл. В итоге мужчине не понадобилось много времени, чтобы вновь скрыться. Через минуту бесполезного бега Энди остановилась окончательно: она даже не знала, в каком направлении двигаться. Усталость и боль жгли ее изнутри. Но Падиф не заставил себя долго ждать. Он вернулся и они пошли обратно к горе.

Пещера встретила ее теплом, уютом и спокойствием, и она облегченно вздохнула. Она пошла к костровищу, где они ужинали.

– Ты куда собралась?!

– Как куда! Завтракать!

– Нет, завтракать, так завтракать, только не обязательно идти туда. Это ведь костровище! – в звуках его речи слышалось столько укоризны, что Энди засмущалась, думая, что делает что-то не так.

Падиф поманил ее рукой. Они подошли к противоположной от входа стене, где в маленький колодец стекала чистейшая вода из горных глубин. Он протянул руки к стене и словно ухватился за что-то прямо в ее полой поверхности. На фоне совершенно черного монолита пробежала светлая полоска, словно отблеск металла, и Падиф потянул. В камне оказалась дверь, за которой была кладовая с припасами.

Падиф потянулся к одному из мешков и вынул оттуда два яблока. У Энди глаза вспыхнули и слюни потекли. Юноша прищурился, поиграл плодами и бросил один девушке. Она быстро справилась с ним. Падиф же жевал медленно, прислонившись к стене.

– А может еще что-нибудь поедим? – голос ее звучал вежливо.

Падиф хмыкнул и покачал головой.

– Тебе нужно не съесть, а выплюнуть! – покачал головой он, – Пойдем! – и, подхватив что-то у входа, выскочил наружу.

На минуту девушка замешкалась. Потом она потрясла головой и с соблазном в глазах покосилась в сторону кладовой и кровати. Наверняка эта дверь не тяжело открывается… И кровать такая уютная.

Падиф ожидал ее у края платформы, и в руках у него были две длинные палки. Энди с нехорошими догадками уставилась на это орудие. Мужчина улыбнулся и бросил ей одну корягу. Она, испугавшись, с тихим криком отпрыгнула назад. Стук удара дерева о камень глухим эхом раскатился по равнине.

– Ты чего? Бери! – махнул Падиф рукой в сторону валяющейся палки.

– Зачем?

– Битва! – крикнул Падиф с видом быка, бросающегося на красную тряпку, побежал на нее.

– Стой!!! – закричала она, отпрыгивая в сторону и прячась за скамейкой, – Зачем?

У нее бешено стучало сердце и тряслись руки. Падиф выглядел суровым и слишком сильным для нее – она не была уверена, что он будет щадить ее тело. Одновременно с этим возможность насилия над ней со стороны малознакомого человека пугала ее и принижала Падифа в ее глазах. Она не могла позволить ему бить ее. Он наклонил голову и весь скривился – даже неприятно стало на него смотреть, и быстрыми шагами вплотную подошел к ней, так что девушке пришлось еще отступить, чтобы не задирать голову, глядя ему в глаза.