Джанет Нортон - На Другой стороне. Падение

Решив, что слишком сильно погрузился в свои мысли, Джеймс шумно вздохнул, словно собирался с силами заговорить дальше.

– Расскажи, как твои успехи в лаборатории? – натянув на губы улыбку, спросил Джеймс. – Про «Инноген» стали столько говорить в последнее время, а я даже не могу толком похвастаться, что у меня там работает сестра, потому что ничего не знаю и едва ли что-то понял из недавнего репортажа Леклейра.

Амелия коротко улыбнулась в ответ, невольно коснувшись кулона на шее.

– Я веду несколько важных проектов, о которых по телевидению не говорят… Возможно, если все получится, мир, каким мы его знаем сейчас, поменяется до неузнаваемости, – произнесла Амелия, глянув в окно на дождливое темное небо. К их столику вернулась разносчица, принеся заказ Джеймса.

– Куда уж больше, – сказал он, грустно усмехнувшись, когда разносчица ушла к соседним столам, – за пару лет все и так кардинально поменялось…

Амелия опустила взгляд, не решаясь смотреть на Джеймса. Говорил ли он о войне на юге или о том, о чем думала сама Амелия, боясь трогать тему ставших от чего-то тяжелых отношений между ними? Она не знала, и потому горько усмехнулась, не решаясь гадать.

– Почти все, – мягко поправил сам себя Джеймс, заметив, как погрустнела Амелия. – Я рад, что ты все еще идешь к своей цели.

– Как иначе, ведь у меня был достойный пример перед глазами, вдохновляющий своим упрямством и уверенностью, – ответила Амелия, робко заулыбавшись, но заметив, как Джеймс пожал плечами, слегка нахмурилась от волнения, догадываясь, что что-то случилось.

Джеймсу было тяжело согласиться с утверждением Амелии, но он не стал отрицать ее слова, снова задумавшись о работе.

– К сожалению, мое упрямство не приносит результата, на который я рассчитывал, – сказал он, вспомнив Фараи и его приют, и потому невольно заговорил откровенно. Как прежде в юности, когда Джеймс и Амелия могли доверить друг другу все секреты, он не боялся быть услышанным или непонятым, и неожиданно для самого себя вдруг захотел поделиться своими тревожными мыслями, чтобы отпустить хотя бы часть внутренних переживаний. Поделись он ими на работе, его бы упрекнули за не принятое общественностью мнение, а Амелия никогда и ни в чем его не осуждала, даже в редкие минуты его слабости, саму слабость словно не замечая.

– Порой мне кажется, что все бесполезно, – тихо произнес Джеймс, взглянув на посетителей кафе, уткнувшихся в свои гаджеты. – Я теряю веру, что есть смысл в моей службе, как и в службе всех остальных полицейских. Я уже не понимаю, кому служу…

Амелия с тоской посмотрела на старшего брата, услышав причину его тихой печали, которую заметила в родных зеленых глазах. Она словно разделила с Джеймсом груз его долга перед обществом, ответственности и тяжелых мыслей о работе. Но Джеймс действительно был для нее примером, и потому Амелия не позволила самой себе долго унывать и горделиво выпрямилась, собираясь напомнить Джеймсу, что не было ничего бессмысленного в том, чтобы стараться сделать их мир лучше.

– Без тебя и других офицеров наш город погрузился бы в самую беспросветную мглу, – произнесла Амелия, улыбнувшись от охватившей ее искренности и чувства уверенности в своих словах. – Я хвастаюсь, что мой брат полицейский, хоть ничего не знаю и едва ли что-то понимаю в твоей службе, – добавила Амелия, поймав на себе удивленный и засиявший взгляд Джеймса.

Вдруг на его телефон пришло сообщение, и Амелия невольно стихла, не желая беспокоить Джеймса, когда он потянулся в карман за мобильным. Заметив, как переменилось лицо Джеймса из-за прочитанного послания, Амелия не удержалась от вопроса.

– Что такое? – спросила она встревоженным голосом.

– Со знакомым случилась беда… – неловко и заторможено ответил Джеймс. – Ребенок попал в драку, надо торопиться, – произнес он, растерянно оглянувшись по сторонам. – Извини, мне надо уехать, я должен помочь.

– Я понимаю, удачи, – уверенно ответила Амелия, вставая из-за стола вслед за Джеймсом. Он оставил рядом с недопитым чаем деньги за себя и за Амелию, быстро стиснул пальцы ее руки на прощание и поспешил на улицу. Амелия осторожно села назад за столик. Вскоре она увидела через запотевшее окно, как Джеймс перешел дорогу и торопливо сел в машину, а про себя подумала, что, даже сомневаясь, Джеймс делал то, что умел всегда – он поступал правильно, сколько бы трудно это ни было в их сложное время.

Сам Джеймс даже не задумывался о том, что поступал правильно, поскольку иного варианта для себя и не видел. Он пообещал, скорее самому себе, чем настоятельнице приюта, что отзовется, если с Фараи что-то случится, и собирался сдержать слово, потому что не мог иначе. Пользуясь тем, что у него был выходной, неуставная одежда и своя машина, Джеймс мог без лишнего внимания проехать в нужный район, где случилась драка, и мчался туда по пустым дорогам, стараясь добраться до места, пока не стало слишком поздно. Джеймс опасался за здоровье Фараи, особенно учитывая тот факт, что в прошлый раз избившие Фараи мальчишки разбежались, только когда подъехал помеченный полицейский автомобиль. Само спасение Фараи от побоища и, быть может, серьезных травм, могло разъярить молодых людей еще больше, чем попрошайничество в общественном парке.

Приехав по нужному адресу, Джеймс остановил машину за углом и поспешил на звуки борьбы, успев заметить, как в тени скрылось несколько человек. На мокром асфальте в пяточке света еще не разбитого фонарного столба лежал лицом в землю мальчик.

– Фараи! – испугавшись, что Фараи серьезно ранили, Джеймс подбежал к мальчику, упал рядом на колени и перевернул его на спину. Но стоило увидеть лицо ребенка, как Джеймс растерялся, не узнав темнокожего незнакомца. Он был примерно того же возраста, что и Фараи, без всяких видимых следов побоев. Вдруг Джеймс почувствовал острую боль в животе. Опустив взгляд, Джеймс увидел, как ребенок выдернул неловким движением нож и испуганно, но в то же время сердито посмотрел на него, словно ожидая реакции.

– Получай назад свою помощь! – крикнул кто-то из темноты с заметным акцентом. Незнакомый мальчик резко вскочил на ноги и побежал на голос человека, наблюдавшего за случившимся со стороны в тени переулка. – Никому из нас не нужны ваши милостыня или жалость!.. Бежим! – подгонял второй голос подоспевшего в укрытие мальчика, ставшего для Джеймса приманкой.

Ошеломленный произошедшим, Джеймс неловко зажал рану рукой, глядя в ту сторону, где скрылись два незнакомца, от чего-то с трудом веря, что его действительно обманули и ранили. Он еще слышал их бег, пока дождь не заглушил все остальные звуки, и тогда Джеймс оказался один в медленно растекающейся по асфальту лужице своей крови. Джеймс не замечал холода и воды, стекающей за воротник куртки, лишь тепло, плавно утекающее сквозь пальцы в потоке дождя вместе с жизнью. Усилием воли он смог собраться с духом и осмотрелся вокруг помутненным взглядом, чтобы решить, что делать дальше. Пустой переулок, в котором оказался Джеймс, был в одном из кварталов беженцев. За местными старались следить удаленно, а все больницы и участки полиции располагались в других районах города. Только на углу дома горел огонек камеры наружного наблюдения, говоря о том, что кто-то мог видеть произошедшее. Убедившись, что не упадет в движении, Джеймс встал на ноги и побрел к своей машине. Он тяжело сел за руль и выехал на основную дорогу, чтобы добраться до больницы.