Владимир Иванов - Энтакриона

Комната вместе с кроватью раскачивалась словно корабль, попавший в жестокий шторм. Джейн, периодически открывая глаза, пыталась остановить этот процесс, фиксируя взгляд на одном из предметов. Но эти попытки были тщетны. Веки опускались, и головокружение возвращалось с удвоенной силой. Так плохо ей еще никогда не было.

Тягучее, похожее на кровь, гранатовое вино, предложенное хозяйкой кафе, оказывало свое коварное действие. И кальян…., зачем она согласилась на этот эксперимент. Все равно из Мины нельзя было вытянуть ни единого слова. Единственно, что поняла Джейн, то что девушка была очень сильно напугана ее появлением и знает очень многое из того, что интересовало старшего инспектора.

С трудом заснув под самое утро, Джейн смогла проснуться лишь к полудню. Самочувствие было ужасное, голова разламывалась от боли, тело ощущалось как большой ватный ком…

В спальню, негромко постучавшись в дверь, тихо вошла старая служанка с подносом в руке. На подносе стоял стакан с водой, и лежали две таблетки аспирина.

Служанка видела, в каком состоянии ее любимица пришла домой. Вид нетрезвой молодой хозяйки болью в сердце отозвался в груди старой женщины. Эта девушка росла на ее руках. Старая служанка знала каждую складочку на ее теле, так как только она и никто другой мыл ее. Каждый шрамик на руках и ногах девушки был известен ей, ведь только она обрабатывала все раны этой рыжеволосой непоседы. Не раз и не два говорила она хозяину:

– Ей бы мальчиком родиться. Все девочки играют в куклы, шьют одежду, а наша гоняется с палками за мальчишками, дерется и кусается, вечно ходит с синяками и ссадинами. Может, Вы поговорите с ней, хозяин. Это не девочка, а маленький чертенок.

– Да, конечно, – отвечал отец Джейн и вновь углублялся в свои книги, находки и планы, а то и вообще уезжал в очередную экспедицию, на раскопки, оставив Джейн на попечение няньки.

А жизнь бежала своим чередом. Из непоседливого ребенка, Джейн превратилась в красивую девушку, но уличные привычки так и остались в ней навсегда.

Еще раз, тяжело вздохнув, служанка поставила поднос на маленький столик возле кровати Джейн.

– Госпожа, – позвала она как можно тише, видя как от любого громкого звука морщиться лицо молодой хозяйки, – звонили несколько раз с работы, да и отец уже интересовался, не заболели ли Вы?

– Который сейчас час? – спросила Джейн, не открывая глаз и с трудом разлепив запекшиеся губы.

– Скоро два, – также тихо ответила ей служанка.

Через секунду Джейн стояла уже в вертикальном положении. В ее руке, в стакане, с шипением растворялся аспирин, другая рука в это время усиленно массировала лоб и виски. Выпив несколькими большими глотками содержимое стакана, девушка, наконец-то, получила способность хоть чуточку соображать. Не привычная с детства растягивать свое одевание на долгие часы, она стремительно оделась и выбежала на улицу. Впереди ее ждало неприятное объяснение с начальством…

…И вот, наконец, заветная плита. Все остановились в нерешительности. В какое-то мгновение страх сковал всех членов банды, но это длилось только мгновение. Богатства, обещанные главарем, перевесили ледяной страх, и взломщики приступили к работе. Прошло не менее часа, когда тяжелая плита, наконец-то поддалась усилиям и сдвинулась с места. Из открывшейся глубины дохнуло сыростью. Когда плиту сдвинули ровно на столько, что в образовавшийся проем мог свободно пройти человек, банда двинулась внутрь, оставив снаружи одного из бандитов для охраны и наблюдения.

Мощные фонари осветили довольно высокий проход. Во всяком случае, человек, мог идти по нему, не пригибаясь. Не пройдя и сотни метров, они наткнулись на останки человека, прикованного к плитам. Кости его рук и ног были перебиты, каким-то тяжелым предметом.

– Наверное, долго мучился перед смертью, – вздохнул громадный негр с тяжелой кувалдой в руках

– Нечего таращиться! Нам некогда проливать слезы над скелетами! Вперед! – Храмовник указал фонарем направление внутрь склепа.

Но лишь луч скользнул дальше по тоннелю, как из глубины ярко вспыхнул красный свет, отразившись от какой-то преграды. Всплеск огненно-красного света был настолько ярким, что все, находившиеся в тоннеле, невольно прикрыли глаза, а когда вспышка холодного красного пламени погасла, на ее месте возникло бледное голубое свечение, медленно приближающееся к людям.

Лихих грабителей, давно привыкших ничему не удивляться, вдруг охватил дикий страх, переходящий, по мере приближения таинственного голубого света, в панический ужас. Ледяной холод сковал не только отдельные части людей, но и холодной скользкой змеей забрался в душу, подбираясь к самому сердцу. И с каждой новой волной ледяного холода, бандитам, замершим в оцепенении, чудился голос зовущей женщины: «Лакит! Любимый! Где ты?»

Когда первое оцепенение прошло, обезумевшие расхитители ценностей, прежде не знавшие страха, словно взбесившийся табун диких лошадей, с воплями, бросился назад, к выходу. В этот момент их не возможно было остановить ничем. Это Храмовник понял сразу. Ему, оставалось лишь наблюдать, за скачущими по стенам отражением, удаляющихся фонарей. Продолжая наблюдать, как его люди убегают к выходу, он, одновременно сам, испытывал необъяснимое чувство ужаса, ощущая каждой частичкой своего тела, как холодное голубое сияние медленно приближается к нему. Вот оно окружило его, и мир в сознании Храмовника как бы остановился. Но это лишь на одно мгновение. Следующий скачок в сознании откинул его в глубокое прошлое…

…величественный дворец фараона. Он, распластавшись на полу, не смея поднять глаза на Сына Солнца на земле, выслушивает свое новое назначение. Наконец-то небеса снизошли до его молитв, и он назначен Начальником храмовой стражи. Ему, не медля ни минуты, следует отправиться в храм богини Исиды и приступить к исполнению своих обязанностей. Верховная жрица храма извещена и ждет его.

Не поднимая глаз, в низком поклоне, спиной вперед, он удаляется из покоев фараона. За дверьми ему вручают папирус, на котором начертано его назначение и скреплено священной печатью фараона.

Сбежав по ступенькам, он встает в свою колесницу, и устремляется в путь…

Храмовник вздрагивает, словно от удара и приходит в себя. Он лежит в проходе усыпальницы, горящий фонарь валяется рядом, выхватывая из темноты часть стены, на которой изображены древние фрески с описанием жизни богини Исиды.

«Что это было? Временное умопомрачение или какая-то мистика? Кто такой Лакит? И вообще, что со мной происходит? – вопросы как из «рога изобилия» возникают в голове, брошенного в гробнице главаря банды. «Надо возвращаться», – думает он, медленно вставая на ноги и подбирая валяющийся фонарь.