Дарья Кова - Дневники стюардессы. Часть 2

апельсиновый, воду, колу лайт.

– И почему томатный сок закончился именно на мне? – вопрошал злобный на вид

пассажир.

– Извините, мы не могли этого предугадать, обычно томатного сока хватает, но сегодня

на него был очень большой спрос, поэтому он так некстати закончился, – улыбнулась неумело

Оксана, ее раздражало то, что пассажир никак не мог понять, что сок просто напросто

закончился. Ему предложили другой, но он никак не мог успокоиться и нагнетал обстановку.

– Я напишу жалобу, – добавил под конец злой пакс, отказавшись и от напитков, и от

еды.

***

Когда я уже досматривала фильм, ко мне подошла Таня с немного испуганным видом.

– Что такое? – удивилась я.

– Пассажир, – указала она на другого пакса в бизнес-классе. – Просил разбудить его за

час до посадки, чтобы он поел, но он не просыпается. Я ему уже давала пощечины, никакой

реакции, – сказала она и сглотнула, я встала с кресла и направилась к странному пассажиру.

О, Боже, неужели он умер?! Или в коме?! Я шла на ватных ногах, боясь приблизиться. Такой

ситуации у меня никогда не было, обычно пассажиры максимум теряли сознание, но всегда

быстро приходили в себя.

Я проверила пульс, он присутствовал, но очень слабый, дыхание тоже было, но еле

заметное.

– Давай ватку с нашатырным спиртом, – произнесла я, немного успокоившись, ведь

знала, что он жив, но скорее всего без сознания или, что хуже, в коме. Татьяна быстро

достала аптечку с багажной полки, нашла там нашатырь и намочила им ватку. Я поднесла ее

к носу пассажира, никакой реакции. Я поднесла еще и снова никакой реакции. Я с ужасом

посмотрела на Таню, пассажир в коме.

– Доложи пилотам, что пассажир 3D в коме, чтобы готовили медиков в аэропорте.

До посадки оставалось сорок минут, скорее всего мы сядем именно в Шереметьево,

подумала я, ослабляя пассажиру ворот рубашки и снова проверяя пульс и дыхание. Он был

жив, но надолго ли. Причины его бессознательного состояния мне были не ясны. Хм, может

это диабет, подумала я, вспоминая курс медицины, который в стрессовой ситуации напрочь

вышел из головы. Нужно смочить тряпочку сладкой водой и положить пассажиру в рот,

смекнула я и побежала на кухню бизнеса.

Там была коллега Татьяны, она даже боялась пошевелиться, я быстро дала ей команду

сделать сладкую воду, а сама стала думать, что использовать в виде тряпочки. У меня был

платочек, хорошо, что чистый, подумала я, доставая его из сумочки. Стюардесса дала мне

чашку сладкой воды, а сама вернулась на кухню. Да, девушки, подумала я со злостью на

бригаду, ни старшая, ни 1R не занимаются пассажиром в коме, они обе даже не знают, что

делать! И кого там назначили внештатным старшим на дальномагистральных рейсах, стала я

совсем злиться.

Платок, намоченный в сладкой воде, я положила в приоткрытый мною рот пассажира

и стала за ним наблюдать. Пока никакой реакции не последовало, но даже если это и кома от

диабета, то результат своих действия я увижу не сразу, знала я, усаживаясь рядом с

пассажиром, чтобы следить за его состоянием до посадки.

Через несколько минут Татьяна все-таки появилась в салоне и сказала, что пилоты уже

вызвали медиков, которые первыми зайдут в самолет после приземления.

– Отлично. Я буду за ним смотреть, – произнесла я и снова проверила пульс, а Таня

вернулась на кухню и не выходила до подготовки судна к посадке. Удивительно то, что

никому не пришло в голову спросить пассажиров, есть ли на борту врач. Это я вспомнила

лишь тогда, когда шасси нашего самолета коснулось посадочной полосы. В эту же секунду

проблемный пассажир резко открыл красные глаза и со страхом посмотрел на меня. Потом

он расстегнул ремень и встал, доставая из багажной полки свою ручную кладь. Все это

пассажир делал, пока судно двигалось в сторону стоянки, я попыталась его заставить

прекратить и сесть на свое кресло, он не слушался, а лишь схватил свой саквояж и пошел к

выходу.

На этот раз его пыталась остановить Татьяна, но он ее отталкивал и старался открыть

дверь 1L в еще движущемся самолете.

– Успокойтесь! – пыхтела старшая стюардесса, не зная, как угомонить

разбушевавшегося пассажира после отключки. Что с ним было, не ясно, это стоит определить

врачам, которые уже ожидают нас у рукава.

Глава 3

Наконец наше воздушное судно остановилось, бригада бортпроводников перевела

селекторы дверей в Disarmed после команды старшей стюардессы. Все удалось осуществить

только потому, что я успела подскочить к странному пассажиру и отвлекла его на несколько

секунд.

Мы услышали стук в дверь 1L и Татьяна открыла ее, на пороге стояла бригада

медиков. Но пассажир не собирался идти с врачами, он вырывался, ему не стали возражать,

лишь попросили написать отказ от госпитализации.

1R встала на границе бизнес-класса и эконома, чтобы не пускать пассажиров к выходу.

Вся ситуация со странным паксом разрешилась за полторы минуты, после чего остальные

были приглашены на выход.

– Да, сложный рейс, – выдохнула Татьяна, когда последний пассажир эконома вышел

из самолета. Я уже тоже собралась выходить, но остановилась.

– Послушай, мне интересно, как тебя назначили старшим бортпроводником, если ты

повесила ситуацию с пассажиром в коме на меня! – начала я пыхнеть.

– Ну ты прекрасно знаешь, что все мы не можем быть готовы к какой-либо ситуации,

иногда каждый может потеряться.

– Ты повесила на пассажира проверку состояния человека в коме и не важно, что я

тоже стюардесса! Ты не должна была так поступать! – причитала я, отчасти все-таки понимая

ее, но все же злясь, а может и завидуя ее успехам на работе.

– Оксана, – начала она, но замолчала. У нее не было оправданий, Таня и сама

понимала, что допустила оплошность и ей было стыдно, я увидела это в ее глазах и

снисходительно улыбнулась.

– Ладно, с каждым бывает, – произнесла я и попрощалась.

Я шла по коридорам к выходу, у меня не было багажа, была лишь ручная кладь,

поэтому я сразу отправилась в терминал Е к Аэроэкспрессу. По пути я позвонила знакомому

доктору, который сказал, что справка готова и я могу за ней заехать, что я решила и сделать

по пути домой.

В два часа дня документ уже был у меня на руках, все, пора домой, немного

отдохнуть, а завтра в медцентр, думала я и грустила от того, что мне еще ни разу не звонил

Петр. Он должно быть обижен, ну и поделом, пусть думает, что говорит. Но от этих мыслей

легче не становилось, становилось еще грустнее.

Когда я открыла входную дверь в нашу съемную с Олей двушку, то сразу

почувствовала свежий аромат роз. Ого, кому-то подарили цветы, да так много, что пропахла