Вячеслав Вигриян - Наследие Артанов

– Даже так? Ну ладно, учтем.

Что учтем? Зачем учтем? Выбираться отсюда надо. Выбираться, причем как можно побыстрее. Разум мой заработал с утроенной силой, просчитывая всевозможные варианты бегства. Нет уж, ни за что на свете я не позволю умереть ни себе, ни этой… блондинистой стерве, растерявшей почему-то разом всю свою стервозность.

Мои суматошные размышления прервали нежданные гости. Что-то в двери нашего барака щелкнуло, а затем она распахнулась во всю ширь, пропуская через себя небольшую процессию. На этот раз карликов было четверо. Двое из них тащили металлический чан, доверху наполненный каким-то варевом, остальные, судя по всему, исполняли роль охранников, в руках у обоих были зажаты в точности такие же ящерицы, что и та, с которой нам уже посчастливилось познакомиться в день нашего пленения.

Ба! Да это же мой старый знакомый! Действительно: морда одного из охранников была полностью перемотана бинтом, одни лишь глаза торчали. Мне вот сейчас кажется, или этот упырь и правда замыслил по отношению к моей персоне что-то недоброе? Мумия недоделанная.

Чан поставлен на пол возле очага, и вся четверка неспешно возвращается обратно. Господи, да неужто все обойдется? Я позволил себе спокойно вздохнуть лишь тогда, когда дверь захлопнулась за их спинами.

Не прошло однако и пяти минут как она вновь распахнулась. На этот раз карлики были во всеоружии. Один держал в руках какую-то длинную палку с петлей на конце (похожие приспособления используют в зверинцах для усмирения диких животных), остальные трое вооружились чертовски знакомым мне оружием – самыми что ни на есть наиобыкновеннейшими бейсбольными битами.

– Илья!!!

Крик моей подруги по несчастью слегка запоздал. Не знаю уж, как я умудрился пропустить этот подлый удар локтем под дых, – видимо оружие в руках карликов пробудило во мне ностальгию по покинутой Земле, но прийти в себя мне уже не дали. Петля обвилась вокруг моей шеи и стала затягиваться, затягиваться, затягиваться… Сам же я оказался прижатым к стене и, пока один из мучителей продолжал удерживать меня на своей рогатине, остальные трое принялись заниматься тем, ради чего, в сущности, они сюда и пришли. Удар сыпался за ударом: по голове, по почкам, по… Вообще, нет ничего более унизительного, чем быть избитым четверкой недомерков, самый высокий из которых макушкой достает тебе максимум до пупка.

Когда тело мое превратилось в кровавое месиво, а руки безвольно опустились, не в силах блокировать бесчисленные удары, карлики соизволили все-таки оставить меня в покое. Что было потом – не помню. Помню только пол, который приближался к моему лицу с головокружительной скоростью, но мне было уже абсолютно все равно.

– Илья, проснитесь! – ну вот, кто-то вновь бил меня по щекам. Кажется, это уже входит в привычку. С того момента как меня угораздило познакомиться с этой девицей, я то и дело попадаю в различные передряги.

– Ну что там опять?

– Нам пора на работу.

– Да неужто? А я-то грешным делом подумал, что сегодня выходной!

Мой сарказм, к несчастью, никто не оценил. Туговато что-то с юмором у моих сокамерников. Но вставать было надо. НАДО. Уже раннее утро, вот-вот за нами заявится привычный эскорт из четырех охранников, а в том, что они не умеют ждать, я уже имел удовольствие неоднократно убедиться на собственной шкуре. Сегодня пошел уже пятый день, если я не ошибаюсь, со времени нашего пленения. Или шестой? Голова моя соображает сейчас весьма слабо, уж очень часто к ней прикладывались палкой.

– Илья!!!

– Ну хорошо, хорошо, встаю.

Я заставил себя приоткрыть синюшные щели, в которые превратились мои глаза, и в очередной раз мысленно проклял мстительного карлика, являвшегося каждый вечер по мою душу. Не знаю почему, но вчера он зверствовал особенно рьяно.

Все мышцы в моем теле протестующее заныли, когда я принял подобающее прямоходящим вертикальное положение и теперь терпеливо ждал, прислонившись к стене, когда же откроется тяжелая металлическая дверь, знаменуя собой начало нового трудового дня.

Ждать пришлось недолго. Вскоре нас уже вели по широкому коридору с многочисленными ответвлениями, я знал, что в конце него нас ожидает еще одна дверь, в точности такая же, как и дверь нашей тюрьмы. Вообще здание, в котором мы сейчас находились, на самом деле было огромно, а то помещение, что я поначалу принял за барак для заключенных, являлось лишь небольшой его частью.

Вот и долгожданный выход. До чего же приятно вдохнуть полной грудью прохладный, пахнущий свежестью воздух! В такие минуты я вновь ощущал себя живым. Наш транспорт – двадцати четырехколесный вездеход с крытым брезентовым верхом приветливо подмигивает нам фарами, словно мы не рабы, а самые обычные туристы, приехавшие поглазеть на мертвый город.

– Осторожно, Илья.

Эльвианора помогает мне взобраться в кузов по узким ступеням выдвижной лестницы и садится на скамью со мной рядом, готовая каждую минуту поддержать мое тело, если я надумаю вдруг вновь потерять сознание. В последнее время такое со мной случается все чаще, видимо измученный ежедневными побоями организм выражает таким образом свое недовольство.

Вездеход везет нас по городским улицам. Сейчас они пусты и безлюдны, но легко можно представить себе то время, как когда-то бурлила на них жизнь. Кое-где все еще попадаются полусгнившие остовы машин, – вездеход их опасливо обминает, хотя свободно мог бы превратить в труху своим тупорылым носом и помчаться себе дальше, даже почти не сбавляя скорости. Но водитель осторожничает – улыбчивый карлик обожает свою машину, это видно. Она для него как сестра, как… я бросаю косой взгляд на Эльвианору и вижу, что глаза ее полны слез. Для нее наше маленькое приключение отнюдь не кажется забавным, это для меня, прожженного циника с шутовской улыбкой на посиневших губах, происходящее не более, чем обычные трудовые будни. Пускай теперь не на Земле, пусть здесь, на планете, название которой настолько прозаично, что постоянно так и норовит выскользнуть из памяти. Какая, по большому счету, разница? Я давным-давно привык, что жизнь моя ничего не стоит, я извечный должник и когда-нибудь непременно наступит тот день, когда придется заплатить по счетам.

– Эльви, почему я тебя могу понимать, а их нет? – я кивнул в сторону сидящего впритирку ко мне задумчивого субъекта, – этакого шарообразного мохнатого то ли богомола, то ли кузнечика с очками в роговой оправе, оседлавшими идеально очерченный греческий нос.

– Вы имеете в виду профессора Буальвинара?

– Вообще-то я имею в виду всех них, – на этот раз я изобразил рукой широкий жест, охватывающий тот зоопарк, что ютился сейчас с нами в кузове вездехода. – У них ведь в точности такие же, как и у тебя, лингвины, если не ошибаюсь?