Александр Кичигин - Дневник провинциального сыщика. Почти документальная повесть

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – в сердцах воскликнул Воронов.

– А что, начальник сильно у вас строгий? – спросил расстроенный Лёня. – А то у меня созрел один небольшой планчик в отношении нас с тобой… Не нужно идти в райотдел с перегаром…

– А что делать?

– Да срубим пару «палок», пока суть да дело, а потом скажешь, что преступления раскрывал с утра пораньше, вот и не пришел. Логично?

– Логично, но еще пару «палок» срубить ведь надо как-то?

– Это уже моя забота. Главное – в суточную сводку 25 25 Суточная сводка – краткая отчетная справка о совершенных за сутки происшествиях. попасть, чтобы никто не подкопался. Пойдем по территории, посетим пару притонов, а может, и одного хватит – уж двух наркоманов с поличным как-нибудь надыбаем! Будет ли твой шеф после этого принюхиваться, пил ты или нет?

– Думаю, что нет, – согласился Климов.

Характеризуя Корзуна, следует заметить, что Анатолия Васильевича назначили начальником строящегося нового отдела милиции, беря во внимание прежде всего его способности в хозяйственной деятельности, в чем он в очередной раз преуспел – в короткий срок отдел был выстроен, облагорожен и начал функционировать всего через полгода. Будучи до этого участковым, Корзун достаточно неплохо разбирался в милицейской работе, но в основном старался не вмешиваться в дела уголовного розыска, переложив все на плечи зама. Сам же он продолжал решать чисто хозяйственные вопросы и только по крайней необходимости или из спортивного интереса мог иногда в чем-то лично и поучаствовать, как, например, в раскрытии убийства на улице 5 Августа.

В отделе его любили за простоту, доступность, человечность – нужно было совершить что-то сверхъестественно – порочащее, чтобы Анатолий Васильевич наказал или уволил своего сотрудника. В этом отношении показателен один случай с участковым Зайцевым, которого разбирали однажды на суде офицерской чести за то, что он «…будучи в нетрезвом состоянии, вышел во двор девятиэтажного дома по улице Мокроусова и, громко крича, начал вызывать свою любовницу М. Вместо нее из подъезда вышел гражданин К., являющийся ее мужем. В результате внезапно возникших неприязненных взаимоотношений между ними произошла ссора…».

– Короче, – оторвался от текста Корзун, – Зайцев начистил морду невиновному человеку, и спасибо, что тот написал на него заявление не в прокуратуру, а мне… Какие будут предложения?

Красный как рак и реально расстроенный Зайцев стоял перед коллективом, смущенно опустив глаза, словно первоклассник, а в это время по залу с разных сторон пробивались то тут, то там приглушенные смешки.

– Я серьезно спрашиваю! – привел всех в чувство Анатолий Васильевич. – Понимаю, что Зайцев отличный участковый, но его поступок никак не вяжется с офицерской честью! Какие будут предложения?

Никто не решался выступить в качестве судьи своему, хоть и оступившемуся, но товарищу. И только когда все поняли, что без предложений собрание будет длиться бесконечно долго, кто-то робко с задних рядов предложил:

– Объявить замечание…

– Замечание? – возмутился Корзун. – Кто сказал, «замечание»?! Да за это минимум – служебное несоответствие! А по-хорошему – гнать надо из органов в шею! Посерьезней, товарищи.

Прошло еще несколько минут тягостного молчания, из которого стало ясно, что больше никаких предложений от коллектива не поступит даже через час.

Корзун, хоть и неуверенно, но все же еще раз попытался призвать коллектив к сознательности, а когда понял, что бесполезно, неожиданно смягчившись, произнес:

– Ладно, пусть будет замечание. А ты, Зайцев, запомни, что судят тебя сейчас не за то, что напился, не за то, что имеешь любовницу при наличии жены, не за то, что избил ее мужа, а за то, что ты… ЗАСВЕТИЛСЯ! Засветился как последний простофиля, а не офицер милиции!

Трофимов привел Федора в дом, расположенный рядом с отделом милиции («Чтобы далеко не ходить, – пояснил он, – а то времени мало»…), бесшумно зашел в подъезд и принюхался возле квартиры на первом этаже. Затем знаками приказал Климову тихо подняться на второй этаж, еще раз глубоко затянулся воздухом, многозначительно поднял вверх указательный палец и так же тихо взошел по ступенькам.

– Варят! – радостно констатировал он.

Федор, конечно, понял, что варят вытяжку из маковой соломы 26 26 Вытяжка из маковой соломы – ацетилированный опий, полученный в домашних условиях из сухих головок, иногда и стеблей мака. , но что делать дальше, он не знал. Часто в отдел поступали звонки от анонимных и не анонимных граждан, требовавших унять наркоманов, которые готовят в квартире наркотики, удушая соседей специфическим запахом растворителя, являющегося непременным ингредиентом этого непростого процесса, и в таких случаях дежурный посылал по указанному адресу опергруппу. Естественно, сотрудники, у которых в дежурные сутки и без того хватало забот, просто – напросто звонили в дверь и заходили в квартиру, когда все улики были уже уничтожены. В крайнем случае забирали присутствующих на освидетельствование и редко пытались доказать наличие преступления, не имея в этом достаточного опыта, хотя от оперов уголовного розыска и требовали «наркопалки». И вот сейчас у Федора появилась реальная возможность приблизиться с помощью профессионального обноновца к тактике раскрытия таких преступлений.

– Заходим «на плечах», – шепотом инструктировал Лёня.

– Как это?

– Видишь ли, – терпеливо объяснял Трофимов, – сейчас хозяин квартиры варит солому. Скорее всего, делает это он не только для себя – так удобнее. А когда вытяжка будет готова, к нему и придут остальные. У них свои условные стуки. Он им откроет – а мы следом: «Стоять, не двигаться!» Вещдоки целы – что и требовалось доказать! Только пошустрее.

Ожидать долго не пришлось – минут через десять квартиру посетили двое изможденных молодых людей, которые сначала осмотрелись, затем прислушались, после чего начали выстукивать несложную мелодию «Спартак – чемпион» по двери притона.

– Кто? – раздался оттуда осторожный голос.

– Воробей.

Послышался скрежет замков, во время которого Лёня и Федор напряглись, приготовившись к рывку, а когда наркоманы стали заходить, то быстро и почти бесшумно ворвались в квартиру. В нос ударил резкий специфический запах растворителя.

– Стоять! – скомандовал Трофимов. – Руки в гору!

Растерянные и испуганные наркоманы прижались к стене в коридоре, а Лёня бросился на кухню.

– Присмотри за ними! – прозвучала оттуда его запоздалая реплика – Климов и так понимал, что его задача вспомогательная.

На кухне все загремело, посыпалось, потом упало что-то тяжелое, после чего послышался сдавленный стон.