Александр Кичигин - Дневник провинциального сыщика. Почти документальная повесть

– Не может быть!

– Можешь попробовать на мне… Вот блин! Не на асфальте же…

В работе Трофимову часто помогала его врожденная артистичность. Он умел мгновенно перевоплощаться в кого угодно в зависимости от обстоятельств, особенно если употребит немного. Если доза зашкаливала, мог и переборщить. Часто вечерами, когда Федор дежурил в опергруппе, Лёня приходил к нему в отдел и предлагал свою помощь.

Находясь на дежурстве, оперативник обязан брать заявления у всех потерпевших, принимать оперативные меры по этим заявлениям, задерживать, если необходимо, подозреваемых, выезжать в составе опергруппы на все совершенные преступления на территории, закрепленной за отделом, опрашивать свидетелей, подозреваемых и выполнять круглосуточно много-много другой работы, связанной с криминалом. Хорошо, если час-другой удастся поспать! Время в такой круговерти пролетало быстро – не успеешь утром заступить, как выезжаешь на угоны и разукомплектования автотранспорта, которые были совершены ночью. До обеда прокрутился – квартирные кражи! Хозяева уходят на работу, а воры уже тут как тут. И свидетелей возле дома минимум, и соседей не наблюдается! Часам к шести, когда у людей кончается рабочий день, они по несрочным делам приходят заявления писать: на соседей, родственников, друзей, просто на неустановленных лиц. Чуть стемнело – вал грабежей пошел: шапки снимают, сумочки вырывают, если с применением оружия – разбой. Не говоря уже, что в течение дня пострадавшие от карманников просто строем в райотдел ходят. Работаешь и молишься, чтобы убийство не произошло – тогда вообще рискуешь утром не смениться!

Часов в двенадцать ночи чаще всего затишье. Именно в это время собирается вся опергруппа на ужин в дежурке: дежурный, помощник дежурного, «клеточный», следователь, участковый, иногда дознаватель и сотрудник ИДН 39 39 ИДН – инспекция по делам несовершеннолетних. , ну и водитель, конечно. По крайней мере, в ОМ-1 так заведено было. И за ужином обсуждают события дня – что еще по материалам необходимо сделать, а то и просто анекдоты травят, если все нормально. После этого час-другой удается поспать в хорошие дни, но часов с трех снова угоны, кражи из автотранспорта, изнасилования и хулиганки… А сколько в течение дня еще и несуразных заявлений поступает! Однако всех необходимо выслушать, опросить, зарегистрировать и принять решение.

Поэтому от Лёниной помощи Климов никогда не отказывался. Особенно в паре им здорово удавалось раскалывать подозреваемых по известному принципу «плохой-хороший». Трофимов мастерски изображал злого сотрудника, а Климов довершал дело по-хорошему. Внушительная фигура, профессиональная способность к перевоплощению, а иногда и огромные кулаки Трофимова оказывали неизгладимое впечатление на преступников любого профиля, заставляя их в беседе с Климовым быть искренними и сговорчивыми, чтобы снова не оказаться один на один с «этим сумасшедшим».

В этой связи происходили и забавные случаи. Однажды Лёня пришел вечером в отдел, когда Федор в очередной раз загибался от вала преступлений, сел за соседний столик, достал внушительный батон колбасы, небольшую бутылку водки, которую в этих краях называют чекушкой, употребил граммов сто, закусил, после чего деловито осведомился:

– Что у нас на сегодня?

– На сегодня грабеж по улице Мокроусова.

– Что, прямо в нашем районе? Забавно…

– Вроде как пэпээсники задержали по приметам подозреваемого, сейчас привезут.

Не успел Лёня выпить вторую стопку, как трое сотрудников в форме еле затащили в кабинет огромного роста и крепкого телосложения парня, изрядно подвыпившего, который крыл их матом на чем свет стоит и пытался вырваться.

– Что вы меня сюда тащите? – громким басом орал он. – Вы еще не знаете, кто я! Да я вас…

Троим сотрудникам стоило большого труда удерживать его, но тут из-за стола внушительно приподнялся Лёня и тихим, но властным голосом произнес:

– Отпустите его.

Задержанный как-то сразу успокоился, словно Трофимов его загипнотизировал, и Климов понял, что сейчас что-то случится необычное, в отличие от пэаээсников, которые, хоть и отпустили парня, но стояли наготове, опасаясь возобновления у того пьяной истерики.

– Не надо насилия, – продолжал тем же тоном Лёня, обращаясь к конвоирам и давая знак отойти от задержанного подальше.

Парень стоял теперь свободно в центре кабинета и пьяно ухмылялся:

– Вот так-то лучше!

– Ну и кто мы? – вкрадчиво спросил Лёня.

– Да я… да я… да я тут самый главный на районе! – выпалил он, угрожающе выпучив глаза.

Резко и неожиданно Трофимов нанес парню удар кулаком в район лба, отчего тот подлетел, как мешок с тряпьем, и рухнул в угол кабинета. Его широко раскрытые глаза выражали испуг и растерянность, а Лёня как ни в чем не бывало снова сел за стол, допил водку, не спеша закусил, после чего тем же тихим и властным голосом пояснил свои действия:

– Ты ошибаешься, парень. На этом районе самый главный – я.

Как ни странно, задержанный еще больше испугался – его глаза забегали, как бы ища защиты, по пэпээсникам, обратились к Климову, затем на секунду поникли, после чего вновь загорелись спасительной надеждой:

– А можно я тогда буду вашим заместителем?

Какой раздался дружный хохот в кабинете, думаю, описывать нет необходимости. Не смеялись только Лёня и задержанный.

В один из вечеров Климов также сидел за столом и, почти не поднимая головы, едва успевал опрашивать потерпевших, количество которых, казалось, нарастало в геометрической прогрессии. Лёня в своей любимой позе сидел за соседним столом и скучал без живой работы. На улице стоял март, слякоть, мокрый снег лежал вперемешку с грязью – весна вступала в свои права, но выходить на улицу в такую погоду не очень-то хотелось. Какие могут быть преступления – в голове просто не укладывалось!

Очередного потерпевшего в кабинет завели сотрудники ППС, которые пояснили, что нашли его в нетрезвом виде на улице Костюкова, одетого довольно легко для такой погоды, а когда хотели доставить в вытрезвитель, он пояснил, что подвергся грабежу – с него неизвестные сняли кожаную куртку.

– Фамилия, имя, отчество? – даже не взглянув на потерпевшего и автоматически положив перед собой чистый лист, спросил Климов.

– Ложкин Игорь Олегович, – хмуро сообщил тот, присаживаясь на стул напротив, когда пэпээсники по знаку Климова ушли.

– Место рождения, работы, жительства? – автоматически продолжил Федор, но тут скучающий Лёня почему-то взял инициативу на себя:

– Где это случилось?

– На Костюкова, во дворах.

– Что забрали?

– Кожаную куртку.

– Сколько их было?

– Трое.