Роман Алёшин - Чему быть, того не миновать. Летопись Линеи

Однако сейчас это качество сыграло против него, ведь оно даже не нашептывало ему на ухо, нет, оно, грубо хватая его за волосы, истерично вопило ему о том, что он никогда не достигнет своей цели. Готфрид и сам это понимал, но все же с безжалостным упрямством продолжал идти вперед, потому что ничего другого у него попросту не осталось. Ему некуда и самое главное, не к кому возвращаться, кроме как к своей цели. Ложе его мыслей делили меж собой прогрессирующая болезнь и цель. Последняя была столь рьяной, что практически вытолкнула болезнь. Эта цель требовала все, или ничего. Все дни, все часы и минуты – все то немногое время, что осталось у Готфрида. Она слилась с его жизнью и теперь он не отличал их. Впрочем, конкретно сейчас Готфрид все еще пытался привести мысли в порядок и понять, кто эти двое незнакомцев, что спасли жизнь ему и его соратникам? Быть может очередная галлюцинация, порождение болезни, облюбовавшей его мозг? А может он просто уже забыл их, и незнакомцы его давние друзья? Нет, последнее исключено, он помнил, как встретил их. Готфрид всегда знал, что поход на юг Затмения будет непростым, но чтобы вот так вот… когда весь мир горит у тебя на глазах, а среди пламени точно призраки, снуют железные исполины причудливых форм. Нет, определенно, к этому он не был готов, как в общем то и всегда. В мире тьмы, мире Затмения можно быть готовым лишь к одному – незнанию, что ждет за очередным поворотом.

Готфрид смотрел вперед, на два передних кресла странного экипажа без лошадей. Впереди и слева от него, за рулем сидела молодая девушка в доспехах столь же черных, как и ее волосы. Готфрид был уверен, что это доспехи, несмотря на их необычность и изящность, не скрывающую красивых форм владелицы. Только сумасшедший осмелился бы разгуливать в этом мире без добротных лат. Последние нужно было носить хотя бы ради того, чтобы насолить той твари, что будет рвать вас зубами, перемалывая ваши кости. Не вы, так хоть ваш панцирь ей посреди горла встанет или меж зубов застрянет – хоть какое-то утешение! Если бы за их непродолжительное знакомство Готфрид не успел узнать имени девушки, то про себя дал бы ей прозвище – Война. Жесткая и закаленная как кожаный хлыст, она смеялась в лицо опасности, слушая как та хрустит под ее каблуком, а безумство развернувшегося вокруг хаоса не вызывало у нее ничего кроме веселья и азарта. Ей все было мало и встань сейчас весь мир с ног на голову, точно переворачивающийся айсберг, девушка бы обрадовалась крутому склону и взяла на него курс, чтобы испытать экстаз от полета с горки на своем железном экипаже. Готфрид был уверен, что она занимает во всем происходящем далеко не последнюю роль. Ее звали Селена и судя по внешности, родом она была из Дашара. Хотя откуда ты родом в Затмении не имело значения. Тут имело значение лишь то, насколько хорошо ты умеешь выживать там, где девять из десяти погибли бы в первые же полчаса.

Селена держалась руками за странный, черный круг и оживленно крутила его. Похоже, что железный экипаж отзывался на эти движения и судя по всему Селена была не иначе как возница. Справа от нее сидел мужчина, усатый блондин в красном фраке и белых штанах в полоску. В руках он держал аккордеон и наигрывал незнакомую мелодию. Селена называла соседа «папик», однако своим попутчикам тот представился как Сен-Жермен. Готфрид готов был поклясться, что где-то уже слышал это имя раньше, но никак не мог вспомнить где и когда. Более того, Готфрид был уверен, что даже видел этого мужчину раньше, причем относительно недавно или же нет? В последние месяцы Готфрид мало что мог вспомнить. Сам он и его соратники разместились на заднем сиденье, еле втиснувшись туда. Центральное место занимал сам Готфрид, седовласый мужчина с небольшой бородой, так же сильно выбеленной сединой, как и его грязные волосы. Из приметных черт можно было отметить длинный шрам, улегшийся на его лице как змея, растянувшись со лба по подбородок в правой части лица. Первое, что приходило на ум незнакомцам при виде Готфрида, так это как ему повезло, что получив такое ранение, он не лишился своего карего глаза. Однако мнение это было ошибочным. Ныне в правой глазнице рыцаря находился стеклянный глаз, способный видеть так же как камень. Справа от Готфрида, поглядывая в пуленепробиваемое окно, ютился Гектор, – один из спутников рыцаря и давний друг, похожий на падшего ангела или раненную птицу из-за единственного птичьего крыла за спиной. Взглянув на небо, Гектор быстро перевел взгляд обратно на землю и тут его мозг с запозданием, изначально отринувшим невозможно, заставил его взглянуть вверх еще раз. По небосклону черному как деготь, однако лишенного блеска последнего, плыл гигантский, хромированный спрут. Его щупальца простирались по небу на сотни километров. Ощущая себя бесконечно маленьким и ничтожным в мире, где все вдруг стало непонятно, Гектор предпочел более не смотреть в окно. Впечатления за последние полчаса и без того с лихвой перечеркивали все, что он видел за всю свою жизнь.

Слева от Готфрида ерзал хохмач Мордред, беловолосый и вечно молодой юноша. В отличии от Готфрида, его волосы были белыми от рождения, также, как и уши остроконечными, а кожа – пепельного оттенка. Никто бы сейчас не охарактеризовал Мордреда как заядлого хохмача и пошляка, коим им был в повседневной жизни. Подавшись вперед, Мордред сжал пальцами кресла сидящих впереди Селены и Сен-Жермена. Затаив дыхание, с широко раскрытыми глазами и страдальческим напряжением роженицы на не знающем старости лице, он смотрел в лобовое стекло. Ужас и глухое непонимание избрали лицо Мордреда полем битвы, сражаясь за единовластие. Пока им это удавалась с попеременным успехом. Левый край сиденья, замыкала металлическая машина смерти и отчасти скелет, сродни тем, что сейчас сражались снаружи. Соратники Готфрида еще не пришли в себя от стычки с этим существом, перебившим часть их команды. Особый дискомфорт ощущал Мордред, когда против своей воли наваливался на железную убийцу плечом, при каждом резком прыжке машины. Езда по по валунам, ямам, как и подъемы на очередную дюну, мягкостью не отличались. Хуже этого было только то, что когда Мордред невольно поворачивался, взглядом он сталкивался с хромированными черепом, смотрящим на него холодными линзами оптики. Все произошло слишком быстро – едва это чудовище из стали разделалось с частью команды Готфрида как им на голову свалилась в самом прямом смысле этого слова Звездочка, а вместе с ней и Селена с Сен-Жерменом. Селена спасла выживших, обездвижив убийцу одной лишь силой мысли, как тогда показалось Готфриду. Недолго думая, девушка тут же дала железной убийце имя Виста и подарила в честь знакомства компании Готфрида. «На перспективу, подарок» – ухмыляясь, произнесла девушка, опешившим от происходящего, мужчинам. Наконец последним пассажиром машины на огромных, высоких колесах, был Винтего рас Гаррен ас Зохар, – последний представитель некогда самой могущественной и воинственной расы мира вечного затмения. Этакая помесь ящерицы-бугая и черепахи с панцирем, усеянным шипами. Он расположился в кузове грузовика просто потому, что заберись он в салон, машина откинула бы крышу, а заодно и заднюю стенку.

Читать дальше