Анна Анакина - Остров Пустоты. Фэнтези

Аннет рано поняла, что нет у неё родителей, и во всём слушалась Эмми. Помогала и никогда не перечила. Старая женщина внушала девочке, что жизнь ей предстоит тяжёлая, поэтому надеяться она должна только на себя.

После смерти Лорда Даниэля, Аннет забрал к себе его сын Оливер, который к тому времени уже успел жениться и обзавестись собственным домом. В то время молодая семья как раз ожидала рождения первой дочери.

Ни Оливер, ни Джессика никогда не делали различий между своими детьми и Аннет, но впитавшая в себя нравоучения Эмми, та всегда знала, что не сможет стать дочерью для рода Стефании и вопреки ожиданию Джессики, не стала называть её мамой, а Оливера отцом. С детства обращалось к ним так же, как и Эмми: милорд и миледи. Хотя такое обращение к хозяевам принято было у прислуги, и Оливеру не нравилось слышать подобное из уст воспитанницы отца и названной его сестры, но он смирился, видя, что девочке сложно называть их иначе.

Из миловидной малышки Аннет превратилась в красивую девушку. Оливер, понимая, что несёт ответственность за её судьбу, решил подобрать подходящую для неё партию. Но замужество совсем не интересовало Аннет.

Далила и умерший Иссая воспринимали Аннет кем-то вроде дальней родственницей, а вот для Лавии она стала настоящей нянькой. Бóльшее удовольствие Аннет доставляла возня с малышкой, нежели выбор предлагаемых женихов. И на время Оливер перестал говорить с ней о замужестве. Но как только Далила обручилась с Хенкелем, то и с Аннет взяли слово, что согласится она выйти замуж за первого, кто покажется Оливеру достойным.

***

Хотя Аннет совсем не нравилось то, что собиралась предпринять Далила, она молча шла за последней представительницей рода Стефании, потому как другой семьи не знала.

Подойдя к дому Тросканни, Далила посмотрела на единственное закрытое окно, находящееся в спальне Хенкеля.

– Он верил мне! – радостно воскликнула девушка. – Верит!.. – добавила она, вбегая в дом, уверенная в том, что Хенкель жив. Аннет вошла следом. Не останавливаясь, Далила побежала на второй этаж, зовя жениха:

– Хенкель! Хенкель! Ты дома? Это я!

Дом ответил тишиной. Далила добежала до комнаты юноши и распахнула дверь. В ней царил полный порядок. Зайдя и осмотревшись, Далила с облегчением выдохнула и, подойдя к шкафу, начала перебирать вещи, подбирая себе по размеру.

Аннет поднялась следом за Далилой. Заглянув в комнату и убедившись, что там не побывали ведьмы, она направилась в спальню младших сестёр Хенкеля: близняшек Оливии и Марии.

В семье Тросканни было много детей. Три сына и пять дочерей. Мать семейства умерла несколько лет назад. Старшие два брата и три сестры жили отдельно и имели свои семьи. В доме, кроме Хенкеля, оставались его отец и две младших сестры. Аннет стояла в их комнате и смотрела на страшный разгром со следами пожара. Изуродованное тело хозяина дома лежало у разбитой и сожжённой балконной двери. Всё говорило о том, что и тут побывали руки ведьм и девочки похищены. Старший Тросканни, видимо, услышав ночью свист и крики, бросился к дочерям. Но опоздал. Руки ведьм уже орудовали через открытые двери балкона, и попытки отца спасти дочерей только разозлили страшных созданий.

Аннет не заметила, как Далила подошла сзади.

– Нам надо сходить в Замок, – негромко, но твёрдо, произнесла она.

Аннет, вздрогнув, оглянулась. Девушка стояла рядом и смотрела на мёртвое тело взглядом, напоминающим своего отца. Она всегда походила на лорда Оливера, но сейчас – пережив утрату близких, она словно повзрослела, став почти его копией. Наверное, он именно так и выглядел, когда был юношей. Взгляд, скулы, волосы… Казалось, Далила даже стала выше ростом.

Изменилось не только лицо, но и что-то внутри и будто это заставляло девичий характер становиться жёстче, сильнее.

Далила переоделась в комнате Хенкеля и подстригла волосы. Одежда мешковато висела на её тонком стройном стане, но всё же, от девушки в Далиле почти ничего не осталось. Даже царапины на щеках, что нанесла себе острыми ногтями, когда кричала от боли над телами родителей, сильнее придавали лицу схожесть с парнем. И если бы сейчас кто-то увидел Далилу, не знавший её раньше, то едва ли усомнился, что перед ним не юноша. Теперь рядом с Аннет стоял молодой воин. Именно воин, потому что такой взгляд бывает только у солдат и рыцарей.

– Нам надо сходить в Замок, – повторила Далила, затем резко повернулась и вышла из комнаты.

Аннет, соглашаясь, кивнула и последовала за ней.

– Я хочу быть уверена, что он жив. И потом, нам всё равно нужно попасть в библиотеку, – выходя из дома произнесла Далила.

Аннет шла следом. Она готова была принять любое решение девушки, лишь бы та не передумала пойти в Замок. Возможно, там она одумается или её смогут запереть в одной из комнат.

Со всех концов города люди шли только в одном направлении. Никто не обращал внимания на обожжённую спину Аннет и разорванное платье. Она и сама этого не замечала, как не замечали и те, кто выглядел не лучшим образом. Потеряв близких, люди просто не задумывались о том, как они смотрятся со стороны.

Подойдя к воротам, ведущим на площадь перед Замком, Аннет сразу попала в руки лекарей. Пренебрегая её протестами, парочка молодых людей – видимо, ещё учеников – повели девушку в огромный шатёр, натянутый сразу за воротами. Другие помощники или ученики лекарей также вылавливали из толпы идущих на площадь людей с ожогами и ранами. Далила, услышав голос Аннет, обернулась и успела заметить, как ту завели в шатёр, пока толпа не оттеснила её саму в сторону. Девушка, расталкивая людей, поспешила следом. Заглянув в шатёр, наполненный пострадавшими, она поискала глазами Аннет. Отовсюду доносились стоны и крики, страдающих от ран людей.

Заметив Аннет, пытающуюся освободиться от рук юношей, Далила громко позвала её, привстав на носки. Аннет встрепенулась, уловив своё имя сквозь гул голосов и вытянув шею, посмотрела в сторону входа.

Поняв, что Аннет увидела её, Далила прокричала, махая рукой:

– Не сопротивляйся! Ожоги очень сильные и их надо обработать! А я в Зал Заседаний. Жди меня у ворот!

Аннет, понимая, что её всё равно не отпустят, не обработав раны, сдалась. Её провели за одну из ширм, скрывающую от посторонних глаз тех, кому оказывали помощь. И уже там с трудом сняли остатки платья. Ткань приварилась к обожжённой коже.

Мысли о маленькой Лавии, похищенной ведьмой, о погибших Оливере, Джессике и младенце Колине, затмевали собственную боль. И только сейчас, находясь тут, Аннет осознала, насколько болезненны её раны. Она с трудом сдерживалась, чтобы не закричать, вцепившись зубами в кулак. Заметив это, ученик лекаря подал небольшую палочку, сказав, чтобы сжимала зубами её – так будет легче. Лекарь обработал раны, наложил мазевую повязку. Какая-то девушка, видимо, из прислуги Наместника, помогла Аннет одеться. Платье оказалось не новое, но зато чистое и целое. Потом лекарь подал Аннет маленькую баночку с мазью, сказав, что надо ежедневно менять повязку, пока ожоги не зарубцуются. И только после этого её отпустили.