Сэмюэль Гей - Боттичелли из Страны Дураков

Так я пытался утешить себя. Ах, как я заблуждался! Я не учел, что письмо Лаврентия Палыча было отправлено в Страну Дураков. А там здравый смысл в расчет не идет.

Итак, я лег в постель и длинными очередями стал расстреливать свою жизнь.

Вот мальчик в штанах на помочах – Лето – Куст малины, с которого уже кто-то общипал зеленые ягоды – В руке булка с маслом, посыпанная сахаром – Двухэтажный деревянный барак – Форточка на первом этаже – Мама кричит: «Вася, домой!».

Первое в жизни путешествие – Бабушка со старомодным саквояжем – Поезд – Чай в красивых подстаканниках – Море – Чайки – Белый пароход – Теплый город Одесса – Крыса средь бела дня перебегает трамвайные пути – Севастополь – город-герой – Печальный и красивый памятник погибшим кораблям.

Новенький портфель – Букет в руке – Бабушка довела за руку до школы – Очень страшно дальше идти одному – Здравствуйте, дети, меня зовут Антонина Андреевна – Она живет в нашем бараке – Сегодня утром первая моя учительница выносила ведро на помойку в калошах на босу ногу – У меня не выходят палочки – Учительница садится рядом за парту и берет мои неумелые пальцы с накрепко зажатой ручкой в свою руку – От Антонины Андреевны пахнет селедкой с луком и она икает.

Река за пустырем – Песчаный берег, заросший ивняком – Удочка, срезанная тут же – Поплавок на воде пляшет – Борька Корнилов, мой дружок – На свалке он нашел гранату – Пойдем, кинем? – Подожди, клюет… – Ну, я в овраге буду… – Взрыв – Милиция, санитарная машина – Большой клеенчатый мешок – Борька…

Мне тринадцать – Мама умерла от рака на диване в большой комнате – Я был в школе – Ее увезли – Бабушка дает мне валерьянку – Отец молчит, как чужой.

Чужой большой город – Чемодан старинный, отцовский, фибровый с металлическими никелированными уголками – Студенческий билет – Койка в общежитии – Свобода, и дом безвозвратно далеко – Теперь на пять лет я не один – Ах, лучшие мои друзья-подружки – Вино и песни при свечах – Объятия на темной лестнице – Ничего в будущем, все в настоящем.

Диплом – Распределение – Вся жизнь впереди – Время только начало отсчет – Захолустный городок – Инженер на маленьком заводе – Опять койка в общежитии – Не нужен никому.

О, чудо! Рядом – родная душа! – Свадьба в чужом доме – Жена, Муж – Квартира на две недели, пока хозяева в отпуске – Медовый полумесяц – Скитания, узлы, коляска детская, она же и кроватка – Восемь квадратных метров – Кровать, столик и один стул – Рай в шалаше – Ночь на коммунальной кухне – Над головой пеленки – Сверху капает на чертежи – За стенкой спят родные люди – Счастье.

«Счастье не вечно, Люсьен ушла… Нищий просит в раю… У того же угла сам я теперь стою… Бросьте монетку, месье и мадам, я подниму, мерси!».

Другие города – Хорошо там, где нет нас – Дорога без конца, но были встречи… – Пустая дача – Октябрь – Свечи неверный огонек – Глаза в глаза и чувство, что не можешь жить, как хочешь. И с кем, и где… И все не так – Нет, нет, все так, есть с кем, есть где и как – Но сила свыше против, против – Ты вновь один и пред тобой дорога без конца…

«Дяденька, там пьяный, убей его!»

Как скучно жить – Усталость вековая – Пора идти уж камни собирать – Пора, пора, мой друг, пора… – Но нет такого топора. И гильотины, которые б тебя спасли – Лишь только спины, спины, спины холодных волн, и ты в пучине без руля и без ветрил…

Ну, вот и все, к чему о жизни вспоминать, такой пустой и неуклюжей. Не так хотелось ведь прожить. Но как же быть? Опять терпеть, опять стоять, не смея падать? И это все, чем жить осталось?

Признаться честно, я устал расстреливать пустую свою жизнь. Она, как дым, как воздух, как туман неуязвима, и пули пролетают безболезненно сквозь нее. Конечно, я старался не бить по больным местам, и потому детей своих не вспоминал. Они живут без меня и не моя в том вина. У многих так, и к этому постепенно привыкаешь, как свыкаешься с неизбежностью смерти.

Нет, не люблю я свою жизнь. Даже вспомнить нечего. Я жил, как все, прошел сквозь те же двери… И никому не интересно, как жил я и чем живу теперь. На что надеюсь и куда иду? Давно пора понять, признать, что ни к чему я не приду. Так что ж, стоять, как пень гнилой, до той поры, пока не рухнешь? Или брести, абы куда?.. Нет, хватит…

Как настоящий мужчина я должен достойно оставить свои позиции. На войне, как на войне… Не бежать, не стонать и не сдаваться в плен, а просто пустить себе пулю в лоб. Нужно всегда оставлять для себя последний патрон. Сейчас я его найду…

Была уже глубокая ночь. Бетонный муравейник моего дома угомонился. Даже кровать за стенкой, у молодоженов, не скрипела. Рана в моей груди уже не кровоточила. Я был абсолютно спокоен. Вспомнил, есть ли в моем доме крепкая веревка и куда лучше ее подвесить.

Я нащупал на тумбочке сигареты и спички. Закурил. В короткой вспышке света глянул на циферблат часов. Без пяти три. Магическая цифра. Тройка, семерка, туз… Какой-нибудь прозектор потом напишет в заключении: «насильственная смерть посредством удушья наступила около трех часов ночи…". А веревка у меня есть – капроновый шнур на балконе для сушки белья.

Я курил последнюю свою сигарету в могильной тишине спящего города. Скоро, совсем скоро тишина эта станет вечной моей спутницей, и я найду, наконец, долгожданный покой. Надо только немного потерпеть.

Как тихо! Даже слышно тиканье наручных часов, лежащих на столе. Но вот еще какой-то звук. Вроде бы шаги по лестнице. Да, кто-то идет тяжелой походкой. Кто это? Загулявший Дон Жуан возвращается домой на нетвердых ногах? А, может, ОНА за мной идет?

Я чутко вслушивался в каменный шелест ступеней. Все ближе и ближе шаги… Вот они уже на моей лестничной клетке, вот затихли перед моей дверью… Я замер в ужасе. Теперь я нисколько не сомневался, что это ОНА пришла за мной. Вот сейчас постучит, и у меня остановится сердце. Я поспешно раздавил окурок в пепельнице и приготовился к самому худшему. Оказывается, и веревки никакой не надо, ноги мои уже стали коченеть.

Но никто не звонит. ОНА просто стоит и ждет моего конца. Интересно, как ОНА выглядит? С косой? В белом балахоне? С черепом вместо лица?

Любопытство оказалось сильнее страха. Я поднялся со своего смертного одра, зажег свет в комнате, прихожей и широко распахнул входную дверь.

У порога стояла женщина моих примерно лет. На ней было темно-вишневое пальто из кожзаменителя, растоптанные желтые сапоги и цветастый платок, неуклюже повязанный на голове. Лицо ничем не примечательное, усталое, даже какое-то тусклое.

– Вам чего надо? – еде выдавил я.

– Скажите, какая здесь улица? – тихо спросила женщина.

– Что?!

Я начал возвращаться к жизни. Фантазер чертов, навыдумывал бог весть что, а это всего-навсего подвыпившая бомжиха занимается ориентировкой на местности.