Станислав Афонский - Прыжок лавины. Горные рассказы

Однажды в густой туче потеряли путь: забрели туда, куда не следовало забредать – далеко в сторону от перевала. Строго говоря, альпинистам известен на горьких опытах суровый закон: в тумане на горных путях идти категорически нельзя – чревато. Встань и стой, пока не развеется. Можешь присесть, если… Но группа, да и её проводник-инструктор по имени Миша, как абсолютно все без исключения инструктора турбаз Кавказа, законов альпинизма явно не знали и пёрли, куда нелёгкая вынесет. Вынесла, милашка, куда нужно. К вечеру вышли к туристскому приюту Дамхурц.

Любопытный приютец оказался. Довольно густой лес, никаких признаков поляны, между деревьями неимоверной длины полуземлянка-полупалатка, крытая ветераном брезентом, неподалеку от неё стол со скамьями. Всё. До ближайшего поселения людей, для справки сказано, двадцать пять километров. Если не тридцать пять. За вином бежать далековато. Поужинали без него. Всей группе предстояло спать именно в том, что и называлось приютом – всем тридцати гаврикам и гавричанкам. Вповалку. В спальных мешках.

– Нет, ребятишки, я лучше на свежем воздухе, – решительно утвердил своё решение Вячеслав.

– Как – прямо на земле? – широко раскрыла глаза миниатюрная девушка Лена с обаятельной фигурой и длинной косой, перекинутой на впечатляющую грудь.

– Не так, чтобы очень уж прямо – вон сколько листьев валяется. А потом у меня же спальник, – ответил Вяч, приглядываясь куда бы поудобнее этот предмет уложить. Лучше всего, пожалуй, рядом со столом… Или под ним: «крыша» сверху будет, если вдруг дождь.

– И не страшно будет ночью одному? – лукаво, как показалось, стрельнула глазками Лена.

– Так ты ему ноченьку и скрась, – не очень приязненно подсказала рыжая Тамара, покачав своими роскошными бёдрами, вызывающе и откровенно туго обтянутыми синим трико.

– Сама этим займись, – потупилась Лена и щёки её заалели не меньше обожжённого солнцем носика.

– Так я же, девчата, и против вас обеих ничего не имею! Только вот спальник у меня одноместный, – покосился невольно на бёдра Вяч.

– Так в тесноте, понимаешь ли, да не в обиде, – тряхнул шевелюрой и подмигнул женатый турист с необычно звучащим именем Вольдемар.

– У тебя что – опыт есть? – немедленно ощетинилась его жена Валерия.

«Вот ещё не хватало семейных сцен и страстей в горах», – поморщился Вяч. Ему были в одинаковой степени симпатичны и бёдра Тамары, и бюст Лены… Дорваться бы до них… А уж мы-то всегда готовы, как пионеры в борьбе за тело… Пошляки. При чём в сексе пионеры?.. Впрочем, что такое пионер в переводе? Пионер – значит первый… Вот так первому встречному в походе женщина и уступит?.. А почему именно «уступит»: может быть, она и сама хочет? Вон, Тамара, кажется, и не скрывает. А Лена – та не та… И вообще у неё всё покомпактнее…».

Мысли Вячеслава текли медленно и следовали одна за другой, как струи тёплого чая из носика чайника… «Интересное сравнение… Так что же я – чайник, получается?» По существу чайником он и был: кем ещё следует считать человека, впервые топчущего горные тропы, проложенные до него? «Пойду-ка я альпеншток себе срежу, а то так спать хочется, что не донесу до ночи». О существовании в альпинистской природе альпенштоков Вяч знал по художественной литературе, но никогда их не видел. Предполагал, что это нечто, похожее на прямую палку с металлическим наконечником. Используется для большей иллюзии собственной безопасности в горах. «И как дубина может пригодиться в крайнем случае. Нужная, короче, вещь. Да и спать хочется», – медленно думал Вячеслав, раздвигая руками и телом кустарник. «А из чего его?.. Из кавказской черёмухи очень крепко получится. Найти бы только эту черёмуху… Ба – вот она, на помине…» Перед Вячеславом, стараясь казаться незамеченным, стояло стройное черёмуховое дерево. «Ну, что ж: извини, дорогая. Срезать тебя придётся. Для хорошего дела», – мысленно обратился Вяч к деревцу. И показалось ему, что вздрогнула черёмуха: не цвести ей больше.

Лезвие ножа вонзалось в древесину с трудом. С большим трудом. На самом деле тверда. Тем лучше – прочнее будет альпеншток. Надламывать нельзя – трещины пойдут по древку. Медленно, но настойчиво, нож прорезался до середины ствола… Всё. Почти прямая палка сантиметра в три, не меньше, диаметром и в сто шестьдесят длиной уверенно легла в руку Вячеслава. Теперь её нужно превратить в посох… Нет – лучше, всё-таки, в альпеншток. Посох – это «звучит гордо», но ассоциации не те. Вяч чуть заострил конец палки-дубинки и скруглил его тем же ножом. Срезал кору, оставив её у верхнего конца с полметра… Запах-то какой! Терпкий, крепкий… На оставшейся коре надо что-то вырезать… На тёмном фоне показались слова: Архыз… Загедан… Пхия… София… «Очень красивая гора. И ущелье живописное… В горах всё живописно»… Дамхур…

– Чем нанимается самый задумчивый человек в группе? – Вячеслав почувствовал мягкое прикосновение к своему плечу чего-то упругого и в то же время податливого. От внезапности немножко вздрогнул. Лена… Подошла близко, склонилась над плечом, рядом с его щекой её щека и глаза над ней. Смотрят, не отрываясь, искоса…

– Если я самый задумчивый, то я и думаю, – преодолев тёплую волну в теле от близости женщины, не очень приветливо буркнул Вяч.

– А мысли свои на палке режете, – опалила горячим воздухом из губ Лена.

– Почти. Не мысли, а пункты нашего маршрута вырезовываю… Вырезываю… Вырезаю, то есть, – запутался Вяч.

– Очень интересно. Это чтобы не заблудиться? А что это за «дамхур» такой? Мы его, кажется, не проходили, – не отодвигалась Лена, сбивая дыхание Вячеславу.

– Это недорезанный Дамхурц, на котором мы с вами сей момент стоим, – покрывался лёгкой испариной Вяч.

– Ой! А за что вы его дорезывать хотите?.. Кстати, кто стоит, а кто и сидит…

– Так садитесь, извините, – подвинулся на короткой скамейке Вячеслав.

– Лучше бы сказали, присаживайтесь.

– Я, знаете ли, уголовных понятий не придерживаюсь. Понимаю слова в прямом их смысле, а не в искажённом.

– Вон вы какой… Сурьёзный… А долго вы тут сидеть собрались?.. Мне сказали, что где-то неподалеку, вверх по течению вот этого ручья, очень красивый водопад есть… Очень бы посмотреть на него хотелось, – сделала многозначительную паузу Лена.

Вячеслав молча вгрызался в кору ножом.

– А все, говорят устали сил никаких и мне не с кем, – позвучали жалобные нотки.

– А если и я устал? – не очень уверенно попросил пощады Вяч.

– Вы? Устали? Так, что не можете проводить даму? Не может быть: вы – сильный мужчина, – с неприступной уверенностью высказалась девушка, – все спят, а вы, вот, маршрут режете.

Ручей и без водопада был действительно очень хорош. Будто со старинного гобелена скопирован или, скорее, гобелен с него. Чистейшая вода миниатюрными водопадиками с музыкальным журчаньем скользила по гладким округлым камням. Вдоль течения по обеим берегам цветущие альпийские луга. И горы – горы – горы, в бархате лесов. Белоснежные плащи на вершинах…