Владимир Уланов - Трагедия царя Бориса

Окончательно утомленный от всех последних событий и различных душевных переживаний Борис Годунов, немного откушав приготовленные слугами блюда, отодвинул еду от себя, задумался, а подумать было о чем. Его сильно беспокоили бояре Романовы, Шуйские и Нагие. Он прекрасно понимал, что борьба за власть с ними еще предстоит, возможно, не на жизнь, а на смерть. Он знал, что они так просто, без боя, не уступят ему место у трона царя, хотя царь Федор ему родственник. Осбенно большое влияние на помазанника Божьего оказывал и будет оказывать его дядя Никита Романович Юрьев-Захарьин.

Годунов стал рассуждать, разговаривая сам с собой:

– Трудная у меня будет, наверно, жизнь – роль управителя при царском дворе. Не сдадутся мои противники просто так.

Борис знал, что родовитые твердолобые бояре по роду Рюриковичей будут постоянно ставить ему палки в колеса и всячески оговаривать перед царем. Благо, что Федор Иванович не вышел характером в своего жестокого и грозного отца, а был набожен и ласков с людьми. Хоть многие и считали Федора блаженным и недалеким, но он-то хорошо знал, каков будущий царь государства Российского. От сестры Ирины Федоровны, теперь царицы, он доподлинно имел представление о царе: как говорят, в тихом озере все черти сидят. Муж его сестры не так прост, как кажется на первый взгляд. Федор неплохо образован, по сравнению с ним, и кроме церковных книг много читал, хотя свои знания никому не показывал, был кроток и богомолен.

Жена Годунова тихо вошла в столовую. Это была стройная полногрудая женщина с черными вьющимися волосами, карими выразительными глазами. Греческий нос с небольшой горбинкой придавал ее лицу особую прелесть. Она подошла сзади к мужу, нежно обняла его за шею, поцеловала в щеку, спросила:

– Что же ты, мой Борис, сидишь тут один в столовой и не зовешь меня ужинать? – и, поглядев в глаза мужу, воскликнула: – А что это за мрачное настроение?! Тебе же радоваться надо, твоя сестра стала царицей. Федор Иванович сделал тебя боярином, назначил управителем государственных дел, а ты все недоволен.

– Это моя сестра стала царицей, но не ты, – грустно ответил Годунов.

– О, как тебя понесло! Ему всего мало! Уже возмечтал о троне, – заметила жена и весело рассмеялась, чем вызвала улыбку у мужа.

– Конечно, я не о троне мечтаю, а просто страшусь, сколько я теперь своим назначением приобрел врагов. Ты же, Мария, не хуже меня знаешь, какая сейчас развернется борьба за место около трона царя. И знаешь, какие Рюриковичи и их приспешники твердолобые. Ты думаешь, они без боя сдадутся?

– Конечно, нет, – подтвердила жена.

– Ну так вот. Ты бы видела, какие взгляды они все на меня бросали.

– А ты, Борис, уже и испугался…

– Нет, Мария, я не испугался, но только понял, какая мне предстоит нелегкая жизнь. Они ведь будут на меня обязательно наговаривать и клеветать царю.

– Ты, милый, не расстраивайся. Я думаю, что ты справишься со всеми своими врагами, в придворных интригах ты не новичок. Самое главное – приобретай себе сторонников, не делай зла людям, подавай нищим и убогим. Молись Богу, и он тебе поможет преодолеть все трудности. Царица Ирина – твоя сестра, она тебя любит и слушает. Федор же в ней души не чает, и как ты повернешь, так и будет. А что бояре тебе завидуют, так их можно понять: ведь ты сразу же встал рядом с царем у трона. Помогай ему царствовать, и все будет хорошо. Господь нам поможет!

Федор Иванович в четыре часа утра уже был на ногах. Слуга помог ему одеться, умыться. Тут же в опочивальню заглянул его духовник священнослужитель Алексей со святою водой и иконой Божией Матери. Царь прочитал вслух молитвы и направился к царице Ирине Федоровне. Он потихоньку открыл дверь в спальню, чтобы убедиться, проснулась ли его жена. Но Ирина сегодня почему-то вставать не торопилась. Она, сладко позевывая, потягивалась в кровати. Но уже горели восковые свечи, распространяя духмяный аромат воска и меда.

Федор, не дыша, подошел к кровати жены, нагнулся над ней, нежно поцеловал ее в губы, прошептал:

– Что-то ты, голубушка, разоспалась?

Ирина медленно встала. Служанка уже держала наготове одежды и сразу же стала облачать ее, приговаривая:

– Выспалась, царица наша, радость ты наша ненаглядная!

После заутрени Федор пошел в Приемную палату и стал принимать близких людей, отдавая предпочтение монахам. Любил Федор Иванович поговорить со священнослужителями и почти всегда с готовностью выполнял их просьбы.

Затем шли бояре и дворяне. Первым из них явился его дядя Никита Романович. Он радел о государственных делах и доложил царю, что царская казна после венчания и празднования изрядно опустела.

Поклонившись в пояс своему племяннику, он доложил:

– Федор Иванович, надобно усилить сборы недоимок с людей, причем как можно быстрее. Иначе не на что будет содержать армию, а вокруг нас, сам знаешь, везде враги. С севера прут шведы, с запада – поляки, с юга – татарва.

– Пока не даю согласие на увеличение поборов с народа, а вот дьяков, которые занимаются сборами, берущих взятки и без зазрения совести обкрадывающих казну, надобно наказать, выгнать их, ворующих в особо крупных размерах посадить в тюрьмы, а некоторых даже казнить, – ответил царь и, немного помолчав, добавил: – Этим займитесь с Борисом Годуновым. Он сейчас управляющий всеми делами. Обязательно надо освободиться от людей, которые разворовывают казну, берут взятки, а на их место поставить честных людей, чтобы они верой и правдой служили нашему престолу.

При упоминании имени правителя Годунова Никиту Романовича покоробило. Он был очень недоволен началом правления царя Федора и предполагал, что ему достанется ключевая роль в царствовании молодого царя. Он знал, что многие земские дворяне и бояре были недовольны Борисом Годуновым и его родственником Богданом Бельским и хотели бы отстранения их от власти.

А в Москве назревали довольно тревожные события, очень опасные для Годунова и Бельского, которые спровоцировал Богдан. Будучи решительным, напористым и смелым человеком, на собрании во дворце он вступил в словесную перепалку с земскими дворянами, которые решительно набросились на него, да так, что он еле успел ретироваться в Кремль. Он спешно нашел Годунова и рассказал ему, что произошло во дворце. Борис Федорович решил тут же принять меры, иначе дворяне могли ворваться в Кремль.

Борис оглядел своего друга с ног до головы и, увидев его бледное перепуганное лицо, произнес:

– Немедленно вызывай стрелецкие сотни. Обещай им золотые горы, чтобы они нам верно служили и слушались только наших приказов. В Кремль никого не впускать и не выпускать. Стрельцов хорошо вооружить, расставить по стенам, пушки зарядить и факелы у фитилей держать наготове.