Ольга Захарина - Разлуки и встречи. Люди ветра

Микаэль в своём привычном чёрном костюме неподвижно сидел рядом, чёрным изваянием на белом айсберге кровати. Он завороженно следил за каждым движением девушки, как и она, пропитываясь насквозь светом и терпким ароматом. Осторожно, чтобы не спугнуть момент, он прикоснулся губами к обнаженному плечу девушки. А когда она замолчала, обернувшись и с удивлением заглядывая в его глаза, поцеловал её, ощущая горький привкус хризантем на губах.

Еще несколько дней пролетело в этом городском гибриде рая и лазарета, красивые и недолговечные, как бабочки. Они разговаривали, слушали музыку. Он давал ей кров, пищу и силы. За это каждую ночь ему снился Город, а днём… А днём он был для неё всем: жизнью, повелителем, любовью и неминуемой гибелью, хотя и не мог понять этого.

Её беспомощность и покорность забавляли его. Она ничего не требовала, ничего не просила. Такая непохожая на всех знакомых ему женщин, не из этого мира, кажущаяся чудесным сном, ожившей статуей Пигмалиона. При этом он ни на секунду не заблуждался в оценке своих чувств. Уже довольно давно, в старших классах школы, он окончательно понял, что не может любить. Желание и страсть были ему доступны, хоть и значительно охлажденные его непобедимым разумом. Но он не чувствовал привязанности к окружающим его женщинам. Поначалу это порождало массу проблем, но потом он научился подпускать к себе только тех, кто его не любил, и уходить при малейшем намёке на чувства у партнерши. Единственное, что могло зажечь его кровь – были жажда знаний и жажда новых путей. Поэтому сейчас он совершенно не сдерживал себя в этой игре с огнём, хотя и видел прекрасно, насколько девушка влюблена в него, и, как обычно, ничего не чувствовал к ней лично.

А для неё он был Бездной, великой, могущественной, ужасной и притягательной. В этом мире, где шестерни заменили волов, а пойманная молния – человеческую силу. В мире, где слова «маг» и «шарлатан» стали синонимами, родился и вырос мужчина, чья сила была едва не больше её! Когда она впервые увидела его той ночью, когда почувствовала исходящую от него мощь, она так испугалась. В ту ночь она была измотана до предела, и одного его жеста хватило бы, чтобы она умерла. Она смотрела в его глаза, ожидая встретить в них свою смерть. А он поднял её на руки, как подбитую птицу. Он принес её в свой дом, исцелил и дал ей сил. Он мог бы стать властителем этого мира, гением или тираном, если бы захотел. Вместо этого он заглядывал в её глаза, и прикасался к ней горячими тонкими пальцами.

Её силы потихоньку возвращались, и скоро должна была проснуться память. Значит, снова должны были начаться кошмары. Они всегда приходили, стоит ей всерьёз влюбиться. А она даже не влюбилась. Есть в каком-то из языков более точная фраза: она пала в любовь. Если бы он сказал ей выброситься из окна, она бы не раздумывала.

Крылья, её крылья наливались свинцом, стоило подумать о нём. Его поцелуи вливали в её кровь яд. Это было тяжело и больно, но боль можно терпеть. Маг и воин, странница и принцесса, человек ветра, – всё это стало бессильно и бесполезно. Она решила быть его игрушкой, пока он, сам того заметив, полюбит её, не сможет без неё жить. Это правило никогда раньше не подводило.

Очередной день прошёл смытым волной рисунком на песке, таким же прекрасным и недолговечным. Микаэль видел, что его гостья уже почти поправилась. И ему очень не хотелось, чтобы она покинула его дом и унесла с собою сны о Городе, о лучшем из городов. Но как её удержать, он не знал. Он до сих пор не знал, как попасть в Октавион. Когда он напрямую спросил об этом у Анариэль, она улыбнулась и рассказала ему о дорогах ветра, о том, как она сама приходит туда. Но чтобы пройти дорогой ветра, нужно быть ветром, а не человеком. Многие маги находят свои пути между мирами, сходные и отличные от путей ветра. Люди ветра помогают им, охраняют их от роковых ошибок, но никогда не могут подсказать, потому что лишь сам человек может найти свой путь.

Силы девушки возвращались к ней сами, и уже не было смысла отдавать ей крохи своих сил. Поэтому Мик просто пожелал ей спокойной ночи и отправился в гостиную. Но на этот раз ему так и не удалось попасть в Город.

Посреди ночи он проснулся от странного чувства звука. Не обнаружив в гостиной ничего необычного, Мик пошёл в спальню, где увидел, как мечется во сне Анариэль. Её губы открывались и закрывались снова, не в силах произнести ни звука, лишь некое подобие крика, не слышимое, но ощутимое. Микаэль выругал себя за казавшееся здравым решение прекратить курс целительства. Он подошёл, сел на краешек постели, положил руку на лоб Анариэль и тихо позвал её. Глаза девушки открылись, но вместо осмысленного взгляда, в них клубились боль и ужас.

– Это был просто страшный сон. Все хорошо, – попытался успокоить её Мик.

Девушка, наконец, увидела его, прильнула к его груди и расплакалась. Он обнял её, гладил мягкие взъерошенные волосы, дрожащие хрупкие плечи, пока она не перестала плакать.

Она ошиблась. Раньше, каждый раз, когда она влюблялась, ей начинали сниться кошмары. Снова и снова во сне она переживала смерть Санси. Снова и снова она боялась, что это произойдет с её новым возлюбленным. Эти кошмары изрядно отравляли ей жизнь, но за прошедшие века она к ним почти привыкла. Однако теперь она знала, что Санси жив, и их недавняя встреча положила конец этим снам, как и предполагала Анариэль. Но на смену им пришли другие сны. Ей снилась живая вязкая тьма, поглощающая её и Микаэля, топящая их в своем вязком болоте. Снился нестерпимо яркий свет, разделяющий их сначала друг от друга, потом разрезающий каждого на две половинки, снова и снова делящий их, до самых мельчайших частиц, и уносящий эти частицы друг от друга. Одна пытка сменялась другой: они застывали в вечных льдах, сгорали на кострах, опять оказывались объятыми кромешной жадной тьмой и перемалывались светом. Не удивительно, что она кричала во сне, и как же она была благодарна за то, что он смог её разбудить.

Анариэль подняла голову. Слезы вымыли мрак ночного кошмара из ясных глаз, теперь в них было совершенно другое выражение. Микаэль улыбнулся, и это была медленная улыбка землетрясения, вызвавшего мягкую, красивую волну цунами. Ласково взяв девушку за подбородок, он выпил дорожки слез, разбежавшиеся по её щекам. Теперь он знал, как успокоить её, как удержать ветер. Он мягко опустил её на подушки, погружаясь в огонь, сжигающий её тело…

Возможно, это произошло потому, что они оба чувствовали себя в абсолютной безопасности и смогли открыться друг другу, пусть случайно, пусть на миг. А может, это просто судьба, самое беспомощное и банальное оправдание, так часто оказывающееся правдой. Но факт остается фактом. Сила, возвращающаяся к Анариэль, отказывала всякий раз, когда она пыталась прочитать прошлое своего спасителя, как будто дар прошлого не действовал на этого необычного человека. А когда двое слились в единое целое, дар вдруг сработал. Причем, на обоих сразу.