Илья Уткин - Приключения Синих Космонавтиков. История одного запоя

Разговор с Семеновым начал было меня раздражать. Но поворот с «гейшами» неожиданно смутил меня и спутал мои чувства, коленки предательски дрогнули.

– А это… дорого? – вырвалось у меня, хотя я уже хотел произнести что-то другое, шутливое, делано равнодушное.

– Дурак, что ли? До вечера потерпи, я их привезу. Дай-ка Гульке трубку.

– Дядь Леша, я же не готовлю. Ману сегодня выходная… Я могу пиццу заказать или суши… Ладно, хорошо.

– Пойду полежу. – сказал я.

– Вы пиццу будете? Или суши? Вам с чем?

– Гуля, да. Пиццу. С сыром. Спасибо вам. И за кофе… пойду прилягу…

Я жадно выхлебал полный стаканчик коньяка и рухнул в постель. Чтобы утихомирить и сложить взбаламученные мысли – поломанные блоки тетриса, пришлось выпить и второй. Потом было, кажется, хорошо. В открытое окно задувал теплый ветер, с моря слышался лай собаки, чей-то смех. Где-то в доме включили музыку. Я уплывал на ее волнах.… Приходила Гуля, я то ли уже спал, то ли притворился.… Позже учуял на столике тарелку с чем-то невероятно вкусным – ну, да, это была пицца, я умял ее почти вслепую, почти не жуя, как зверек.

В следующий раз я пришел в сознание, когда за окном уже стемнело. Я слышал Лехин голос на улице, слов было не разобрать. Я дополз до санузла, лицо в зеркале уезжало вбок и вниз, никак не получалось встретиться с собой глазами.… Про свой тайник пусть не сразу, но вспомнил. То есть, скорее, вспомнили руки, потянувшие тело к кабинке. Бутылка торчала почти наполовину наружу – на самом виду, очень опасно. Она была пуста. Зато глубже в темном проеме я нащупал целую, с крестовой отверткой, привязанной к горлышку обувным шнурком. Я долго пытался развязать узел – зачем? Колпачок, также, не поддавался, нужно было сгрызть сургуч…

Перед тем, как провалиться в синие тартарары, я успел осознать, что в комнату вошли. Меня потрясли за плечо: это был Семенов. Он ругался и говорил, что увезет меня в больницу, он знает, в какую и к кому. А невидимый Шамиль отвечал с досадой: комнату обыскивали не раз, но даже Аман ничего не нашел.

– Ты нас просто хуево знаешь, – сказал Лехин голос, и это было последнее, что я слышал в тот вечер…

5

Леха не шутил. На следующее утро он взялся за меня по-настоящему. По его словам, нас ждали в клинике, надо было принять душ перед отъездом, съесть хоть что-нибудь, выпить крепкого чаю и – если жизненно необходимо – рюмку водки.

Мне было так хреново, что никакая рюмка меня уже не радовала – наступила та самая жуткая стадия интоксикации, когда и пить едва возможно, и не пить – непонятно, как. Организм отторгает алкоголь, однако, это состояние настолько мучительно, настолько невыносимо, что избавиться от пытки можно только с помощью новых доз до полной отключки. Для этого одной рюмки – слишком мало, нужен, по меньшей мере, стакан с верхом, но такое – просить безнадежно, никто никогда еще добровольно не наливал мне столько на завершающем этапе; стакан нужно раздобыть самому, выманить обманом, украсть, а прежде – удрать от опекунов, усыпив их бдительность.

Вообще, клиника – лучший вариант из всех возможных. Медики обеспечивают самый быстрый и безболезненный выход из запоя. Ширяют снотворным. Из минусов – надо много денег, и еще потом меня каждый раз заметно «клинит» от лекарств. Однажды после серии капельниц я в течение двух недель на полном серьезе паковал вещи, чтобы переехать в Горный Алтай – по всему выходило, что мировой потоп – дело готовое. С жаром кидался вербовать единомышленников среди друзей, знакомых и даже соседей по многоэтажке, потом поостыл, но идею отбросил далеко не сразу, купил атлас Прибайкалья, планировал поступать в Аграрный университет, чтобы научиться вести подсобное фермерское хозяйство, заходил на сайт, интересовался экзаменами.

Второй способ остановиться – «спуск вручную», постепенное уменьшение дозы. Это когда нет достаточной суммы на «Бехтерев», но на пару-тройку поллитровок наскрести – вполне. Вариант не слишком надежный – плавно снижать уровень в стопке и увеличивать интервалы приема жидкости при абсолютном отсутствии силы воли – задача фантастически сложная. Если, конечно, контроль за процессом не возьмет на себя помощник. Но с этим последние годы у меня было не густо…

В клинику меня всегда везли – друзья, родственники, когда я достигал фазы трупа. Последней искорки жизни хватало лишь на один звонок. Теперь же Семенов насильно сбивал меня с орбиты, не дожидаясь моего согласия на прерывание полета, пусть и на последнем витке. Я – уже не человек, но еще не мертвец, именно так получаются зомби.

Мое тело переместили вниз, в студию, я лишь слабо шевелил ногами, чтобы они не бились по ступеням. Пытались влить в меня горячий кофе – мерзкие ощущения! Угасающим взглядом я шарил вокруг, пытаясь зацепиться за что-либо, пока не сфокусировал внимание на маленькой берестяной корзинке. В раскалывающейся голове встрепенулись и заработали еще не убитые этанолом нейроны, совсем крошечный отряд выживших клеток: потянулась ассоциативная цепочка, сначала слабенькая, потом – стала крепнуть, проступило нечто похожее на связную мысль: тайник! Тайник на кухне привел мою расстрелянную память к другому тайнику, наверху. Я вспомнил почти все – и отвертку, и стаканчик из-под щетки. Желание проверить схорон за душем стремительно заполнило все мое внутреннее пространство. Удачно, что наверху оставалась моя одежда – рубашка и брюки, может, еще и носки…

У плиты хлопотала незнакомая женщина восточного типа, Семенов загудел в телефон, вышел на веранду, а я собрал все остатки сил и, цепляясь за перила, полез обратно к себе на второй этаж. В ванной защелкнул за собой замок. Бутылка была на месте, не меньше половины. Я пил из горлышка, какую-то раритетную французскую хрень, не чувствуя вкуса, большими глотками, как дешевое пиво. Едва я закончил, как в дверь ломанулся Леха.

– Ты че заперся?! – ручка энергично заскрипела под натиском его железных пальцев. – У тебя там че, бля, заначка?!

– Слушай! – я, наверное, очень похоже изобразил раздражение. – Ну, в самом деле! Нет у меня ничего! Дай ты человеку пос… ать спокойно!

Однажды я часов двенадцать просидел в туалете, когда меня хотели сдать в «дурку». Благо, с собой было что злоупотребить, как и теперь…

Леха пробурчал что-то и затопал по лестнице. Я натянул брюки и рубашку. Бутылку закрыл и сунул за ремень. Коньяк как-то необычно резко ударил меня по глазам. Какое-то время я сидел на краешке унитаза, уронив голову, потом встал, выдавил из тюбика в рот немного пасты, посмотрел на себя в зеркало – нет, лучше бы я этого не делал! Но в целом – самочувствие на уровне «полутяжелого изумления», с таким час, а то и полтора протянуть можно.