Луи Буссенар - Среди факиров

Опять к спине добродушного Рамы приставили маленькую лесенку — и вскоре беглецы оставили место отдыха, чтобы направиться к убежищу, предложенному благодарными пундитами. Мэри, закутанная и хорошо защищенная от солнца, сидела на лучшем месте, капитан и два моряка приготовили свои магазинные карабины, чтоб в случае надобности отбить нападение. К счастью, эта предосторожность оказалась излишней. Враг, который, очевидно, берег свои силы для более удобного случая, не появлялся. Против всякого ожидания, переход завершился вполне благополучно. Незадолго до захода солнца беглецы увидели возвышающуюся над равниной грандиозную массу зданий, но расстояние не позволило им рассмотреть их. В течение некоторого времени наши путники поднимались на гору, и нужна была вся неутомимая быстрота слона, чтоб выбраться на этот скалистый склон, вершины которого пешеход мог бы достигнуть не раньше, как через день трудной и утомительной ходьбы. Скоро путники очутились перед грандиозными развалинами, вид которых производил сильное впечатление. Это не были старые, обветшавшие, рассыпавшиеся развалины, это были прочные постройки, едва тронутые вековым разрушением; остовы дворцов, как будто поваленные титанами, с уцелевшими портиками, столбами колонн, сводами, даже куполами и минаретами, возвышавшимися над массой ярко-красных цветов, финиковых пальм и смоковниц. Это было место вечного упокоения огромного города, одного из тех чудес, которые некогда расцвели на индусской почве под влиянием мусульманской цивилизации и которые были безжалостно уничтожены завоевателями. Даже имя их теперь забыто! Остались одни только следы давнего разгрома, совершенного неизвестно откуда пришедшими людьми, не упоминающимися ни в каких исторических преданиях. Жителей тоже не осталось. Воздух здесь, правда, очень здоровый, но сухость климата и почвы удалила отсюда земледельцев, полям которых нужна влага и которые поэтому охотнее селятся в равнинах.

Из всех развалин уцелело только одно здание, пощаженное завоевателями Индии, непогодами и стихиями. Это огромное здание из розового гранита представляет собой наполовину монастырь, наполовину крепость; оно обнесено стенами, обведено рвом, в нем есть большие и маленькие башни; одним словом, это чудесный образчик средневековой индусской архитектуры.

Это — монастырь, или пагода, принадлежащая обществу браминов; до мятежа 1858 года она процветала, но теперь в ней живет только несколько сторожей. Все осталось в порядке, но как будто вымерло или по крайней мере спит. Это нечто вроде дворца Спящей Красавицы, куда никто не может попасть, кроме пундитов или посвященных, куда они совершают свои паломничества, или факиров, когда они отправляются в дальние страны, чтоб исполнять возложенные на них таинственные поручения. Впрочем, туда и невозможно проникнуть без формального приказания. Во-первых, потому что эта крепость принадлежит духовному обществу, а англичане очень уважают все, что принадлежит духовным обществам, и не касаются ни самих духовных властей, ни их доходов. Во-вторых, потому что единственный вход защищен рядом дверей, опускных решеток и подъемных мостов, которые не позволяют вторгнуться сюда насильно.

Как только наши путешественники подъехали к этой пагоде, укрепленной в таком же роде, как французские средневековые монастыри, им пришлось слезть и пойти по крытой аллее, слишком узкой для слона. Через сто шагов они очутились перед дверью, окованной железом, которая, казалось, составляла одно целое с массивной гранитной стеной. Факир сильно ударил камнем в дверь, которая зазвенела. Дверь приоткрылась, и в полумраке можно было разглядеть лицо, на котором, как уголья, горели глаза, подобные глазам хищного животного. Факир произнес несколько слов на тамильском языке, и тогда дверь бесшумно открылась настежь. За дверью был новый коридор, ведущий к полному воды рву, через который пришлось переходить по подъемному мосту. Факир дал несколько резких свистков, и они вызвали другого сторожа. Он тоже вступил с факиром в переговоры, и скоро мост был спущен с сильным звоном цепей. Беглецы, которых ободряли и интересовали эти многочисленные средства защиты, молча шли за своим провожатым, которому, казалось, были знакомы все закоулки крепости. За подъемным мостом была железная решетка с толстыми прутьями, и она тоже поднялась по слову факира.

Когда они миновали последний коридор, у всех невольно вырвалось восклицание изумления.

Перед ними на бесконечном пространстве раскинулся огромный монастырь, весь состоящий из галерей, проходящих по огромному саду, где росли самые чудесные деревья, цвели самые роскошные цветы. В этих галереях, украшенных нежными, изящными изваяниями, царила приятная прохлада; по низким лестницам с сотнями скульптурных украшений можно было спуститься в сад, куда безбоязненно спускались целые стаи птиц всех возможных пород. Здесь царило такое спокойствие, чувствовалась такая сила защиты, такой мир и безопасность, что восторженная душа могла забыть лихорадку бьющей ключом жизни, чтоб вполне насладиться этим восхитительным отдыхом. На бронзовом лице факира появилось что-то вроде улыбки, и в глазах его блеснул луч чувства.

— Все это ваше, саиб! — сказал он, указывая жестом на огромное здание. — Вы будете жить здесь в полной безопасности все время, пока вам угодно будет оказывать нам эту честь. Власть самого вице-короля не простирается дальше порога священного дома! Избранные служители, скромные, верные и преданные, будут здесь заботиться о вас. Вы будете получать здесь вкусную пищу и найдете полный комфорт, которым так дорожат европейцы, а также и всевозможные развлечения, которые усладят вам жизнь. Я счастлив и горд, что исполнил возложенное на меня поручение и отвел в неприкосновенное убежище друга пундитов!

— А я, факир, — ответил капитан с несравненным достоинством, — благодарю тебя за твое самоотвержение. Ты честно исполнил свое дело, и я считаю тебя человеком верным, умным и сердечным. Благодарю тебя еще раз! И пусть все те, которым я и мои близкие обязаны своим спасением так же, как и тебе, тоже примут выражение моей благодарности.

Этот странный, фанатичный человек, орудие ужасных преступлений и самоотверженных действий, при этих словах упал на колени, схватил руку капитана, поцеловал ее с уважением и сказал:

— Они позволили мне остаться при тебе все время, пока ты будешь их гостем… Я останусь твоим рабом, саиб… а потому умру спокойно, когда их рука падет на меня за то, что я нарушил клятву крови. Но что мне до того?!

Потом он сделал беззаботный жест и прибавил:

— Позвольте мне теперь отвести вас в назначенные вам комнаты.